Большая реставрация обеда - Иржи Грошек

– А ну-ка! – сказала Вендулка. – Ползите в дом, импотент несчастный! Там джин! Джин!

– Иду-иду! – согласился писатель.

Писательница Анастазия не получала от литературных трудов никакого коммерческого удовлетворения. И вполне обоснованно решила заняться проституцией, дабы хоть как-то оправдать время, потраченное на духовность. Вышла на панель с томиком Байрона и стала привлекать к себе внимание разными художественными средствами. А именно: бурно вздыхать и спазматически поддергивать свои чулки. От такой демонстрации нижних конечностей подзагулявшие мужчины моментально трезвели и возвращались домой. А писательница Анастазия, проторчав на панели часа четыре, пришла к выводу, что духовность глубоко поразила все сферы ее деятельности и теперь придется просить милостыню… Тогда замужние женщины, которые всегда страдали от сравнения с незамужними, открыли для писательницы хорошо оплачиваемую вакансию, чтоб Анастазия регулярно шла на панель и возвращала мужчин в семью. Есть еще способы заработать своей духовностью на хлеб, извините, с маслом!

Вендулка с Анитой потащили писателя в дом, чтобы оставить его на попечение бара.

– Можете принять душ, – сказала Вендулка, когда они добрались до гостиной, а изможденный писатель, словно бревно, рухнул на диван. – Кто навязал вам эту ручную кладь?

– Подруга, – призналась Анита. – Я чувствую себя как портовый грузчик.

– Привет подруге! – рассмеялась Вендулка. – Чистые полотенца в шкафчике!

– Я мыться сейчас не буду! – вдруг заявил писатель. – Чтобы внезапно не протрезветь!

– От вас и не ждут ничего невозможного, – пояснила Вендулка. – Вот вам бутылка джина и прекратите икать!

После чего Вендулка отправилась в кабинет к Йиржи Геллеру, однако дверь оказалась закрыта.

– Гости прибыли! – сообщила Вендулка и стукнула кулаком дверь. – Что с ними дальше делать?

Из кабинета послышалось что-то нечленораздельное.

– У меня имеется два варианта, как развлечь гостей, – продолжала Вендулка, облокотившись на дверь. – Можно обмазаться взбитыми сливками и станцевать на столе! Или прочитать им трагедию Еврипида на языке оригинала?!

– Просто поговори, – посоветовал ей Йиржи Геллер. – У людей существует необъяснимая потребность обмениваться мнениями!

– А вы что там делаете? – не унималась Вендулка.

– Отдыхаю перед обедом! – отвечал Йиржи Геллер. – Позови меня, когда все соберутся!

Чем он был занят в своем кабинете?

– Обменяться мнением, – пробурчала Вендулка. – Надеюсь, что этот обмен будет равноценным.

Она еще раз стукнула кулаком в дверь и пошла обратно в гостиную. Где застала писателя в состоянии, более близком к вертикальному, чем к горизонтальному. Во всяком случае, по таблице Чарлза Дарвина он был где-то посередине между обезьяной и человеком и продолжал выпрямляться.

– Поведение за столом ограничивается его размерами! – беспрепятственно рассуждал писатель, покачиваясь, словно орангутанг. – Питер Устинов! – отрекомендовался он.

Писатель перебивается случайными заработками и очень любит зачеркивать. «Дайте мне точку опоры, – говорил Архимед, – и я переверну весь мир!» «Дайте мне текст, – говорит писатель, – и через пять минут от него останутся рожки да ножки». Иногда ему кажется, что таким образом он редактирует свою жизнь. «Выброшенные эпизоды, – говорит писатель, – я помещаю в особую папку под названием „Синонимы“. Чтобы в моей личной жизни не повторялось „дерьмо“ да „дерьмо“, а были подобраны смысловые эквиваленты».

– Мне кажется, что мы где-то с вами встречались, – изрек писатель, глядя на Вендулку.

Он таким образом анонсировал свою симпатию к спиртным напиткам крепостью свыше восемнадцати градусов и к неординарным девушкам – от восемнадцати лет выдержки.

– Мы встречались недавно возле этого дома, – напомнила писателю Вендулка. – Вы, как свинья, валялись на лужайке.

– А вы там часто бываете? Мммм? – продолжал писатель разрабатывать схему «знакомства на дискотеке» и даже сделал танцевальное па левой ногой.

– Осторожно! – воскликнула Вендулка, поскольку писатель сразу же после па стал заваливаться навзничь и только чудом снова оказался на диване.

– Писатель – это четвертая ипостась Творца! – важно квалифицировал писатель свой фантастический кульбит.

– Я сомневаюсь, – возразила Вендулка, критически разглядывая писателя.

– Да вы сами сосчитайте! – воскликнул он. – Образ, Подобие, Автор, Писатель и двенадцать апостолов в виде персонажей!

– Я все равно сомневаюсь, – настаивала Вендулка.

Тут после душа вернулась Анита в банном халате с инициалами J и G и в чалме из полотенца.

– Я тоже! – сказала она, и не по поводу предыдущего диалога, которого, разумеется, не слышала, а просто из женской солидарности, которая объединяет блондинку, брюнетку и рыженькую, как некогда Карла Маркса, Фридриха Энгельса и примкнувшего к ним Ульянова-Ленина.

– Кажется, у нас назревает диспут! – обрадовался писатель. – Относительно этого существует легенда о Деве и Единороге… Чтобы составить хороший обмен репликами, в дремучий лес отправляют девственницу и привязывают ее к дереву. Дикий Единорог выходит из чащи, и между ними происходит любопытная беседа. После которой девственница остается девственницей, так и не познавшей литературы!

– А кроме джина и девственниц вас что-нибудь интересует? – спросила Вендулка. – И что за пьяный бред вы тут несете?

Вместо ответа писатель звучно икнул три раза.

– Кажется, у вас назрела потребность, – заметила Вендулка, – обменяться мнением с какой-нибудь раковиной.

Надо ли сравнивать девственниц и бумагу? «А почему бы и нет? – думает писатель. – И то и другое можно покрыть своим интеллектом! Словно Геракл, который отяготил сорок девять дочерей царя Феспия. И если рассматривать девственниц формата А4 как сорок девять чистых страниц, то можно заполнить их шрифтом, например Times New Roman. Кто-то прочтет и скажет – зачем вы испортили девственниц?! Но никто не подсчитывал идиотов, что народились на свет от Геракла. Всем только бросался в глаза его подвиг!»

Мне надоело присутствовать дома в виде ремарок, и я отправился прогуляться по саду, чтобы развеяться от авторских мыслей. «Надо ли думать, что я зарождаю самые дурацкие?»

Вообще-то, мысли возвращаются ко мне, как бумеранг, если не перешибают людям ноги. Тогда они падают на диван, пораженные какой-нибудь идеей. Чаще всего чем банальнее мысль, тем успешней она валит с ног человека. И вот особь лежит на диване и мучается – что же автор хотел сказать? Где вывод и резолюция на этом произведении? Когда игривый не в меру автор просто-напросто вышел в сад погулять, запустил свой бумеранг и фиксирует – как тот летает по бумаге. Кто же предполагал, что читатель прячется в кустах и желает обогатиться чужими мыслями?! Кто же думал, что мы играем на результат, а не легко и весело отдыхаем?! «Ой!» – кричит читатель. «Извините, промахнулся!» – отвечает автор. Лукавит, собака! Ведь многие авторы зарабатывают себе на жизнь только тем, что набредят, и поэтому ищут для вдохновения некий галлюциногенный источник «Сивой кобылы». А поскольку нет оснований считать, что сивые лошади в интеллектуальном развитии сильно опережают гнедых, то источник «сивой кобылы» подобен Иппокрене. То есть равновелик мифологическому роднику, который возник от крылатого мерина по кличке Пегас! И вот вам вывод и резолюция!