Быстрее молнии. Моя автобиография - Усэйн Болт

И вдруг по иронии судьбы пошел дождь. Пока я прокладывал себе путь сквозь толпу к ожидавшей меня машине, чтобы поехать в Нью-Кингстон, деловой район города, люди обнимали и целовали меня, пытались дотронуться и схватить за одежду. Но как только разверзлись тучи, все побежали в укрытие. Первоначально было задумано проехать по всему Кингстону в автомобиле с открытым верхом, но дождь положил конец этой идее.

И слава богу – потому что когда мой автомобиль выехал из аэропорта «Норман Мэнли», я увидел жизнь, которая теперь ожидала меня по крайней мере еще несколько месяцев. Тысячи людей собрались, чтобы взглянуть на меня, – они буквально обступали двигающуюся машину. Ямайцы могут быть агрессивны, когда хотят кого-то увидеть или сфотографировать, и делают это, чего бы им ни стоило, и черт с ними, с манерами. Руки тянулись ко мне со всех сторон, люди выкрикивали мое имя. Меня всего задергали, да и машина получила несколько вмятин. Это напомнило мне фильм ужасов «Конец света». Там есть сцена, где Том Круз едет на единственной работающей машине по Нью-Джерси сквозь толпу обезумевших людей, и все хотят дотронуться до него. Я чувствовал себя так же: я был словно в ловушке, фанаты окружили машину, и было страшно. Если бы крыша не была опущена, меня, наверное, порвали бы на куски. Пресс-конференция была организована в отеле Pegasus Hotel в центре Кингстона, но когда здание оказалось в поле зрения, я опять испугался: никогда не видел столько людей в одном месте. Весь холл был заполнен, вся автостоянка была заполнена, все прилегающие улицы были заполнены. Фанаты встали перед машиной и отказывались сдвинуться с места, пока полиция не убрала их с пути. Это было первый раз, когда я видел, чтобы жители Ямайки так проявляли свою любовь. Автоколонна после моей победы на Международном юниорском чемпионате в 2002 году была огромной, но даже это было ничто по сравнению с приемом после Олимпиады. «Эй, да что же здесь, наконец, происходит?»

Это было нечто ошеломляющее, потому что я знал, каковы спортивные фанаты на Ямайке. Их просто так не прошибешь, удивить этих людей сложно. Такие восторги были знаком того, что они действительно оценили происшедшее в Пекине. Но я тоже уже понимал кое-что, меня было не провести. Как только я избавился от всего этого безумия и улучил спокойный момент, то осмыслил, что произошло со мной и беговой карьерой.

Весь холл был заполнен, вся автостоянка была заполнена, все прилегающие улицы были заполнены. Фанаты встали перед машиной и отказывались сдвинуться с места, пока полиция не убрала их с пути. Это был первый раз, когда я видел, чтобы жители Ямайки так проявляли свою любовь.

«Не будь дураком, – сказал я самому себе. – Не забывай – это же ямайцы. Ты знаешь, что ты сделал для них хорошее дело, если ты сделаешь это хорошее для них еще раз, они выразят тебе еще больше любви. Но не обольщайся этой любовью слишком сильно. Не забывай, как тебя освистали в Кингстоне в последний раз. И если ты провалишься снова, они перережут тебе глотку».

Я понимал, что привычная жизнь на родине изменилась навсегда. До сих пор я снимал квартиру в Кингстоне, но она располагалась возле шумной дороги, и все в городе знали, где я живу. И, очевидно, фанаты уже тусовались у моей входной двери.

– Я думаю, тебе лучше некоторое время не возвращаться домой, – сказал мистер Пёрт. – Мы организуем для тебя временное проживание в Pegasus, пока все немного не успокоится.

Но вскоре и этот вариант стал для меня затруднительным. Через несколько недель фанаты уже крутились в холле отеля в ожидании. Ночи, когда я выходил со своим братом, чтобы поесть фастфуд, остались в прошлом, и даже вечеринки стали вызывать одни проблемы, потому что люди кидались на меня, куда бы я ни шел. Например, когда я вошел в Quad, диджей схватил микрофон и закричал: «К нам пришел Усэйн Болт!» Все тут же обернулись и бросились ко мне, после чего пришлось прятаться за спинами друзей, потому что абсолютно все хотели меня сфотографировать. Люди нацеливали на меня свои телефоны всю ночь, я был словно в западне, но – как сказал тренер – ты сам виноват в том, что бежал так быстро.

И все же у всего этого безумия была и приятная сторона. Женщины атаковали меня со всех сторон. Признаюсь, это не было чем-то совсем новым для меня: у меня и раньше были девушки, особенно после того, как я заявил о себе на легкоатлетической сцене. Но после Пекина все изменилось – я мог выбрать себе любую понравившуюся девушку и, когда первоначальная истерия спала, мог пойти со своей пассией на вечеринку. Или же я заходил в клуб и думал: «Хмм, так, какую же? Тебя?.. Тебя?.. О, тебя! Давай сделаем это!» Это была воплощенная мечта любого молодого человека. Только подумайте: мне 22 года, я на вершине славы и при этом – словно ребенок в конфетной лавке.

Я думаю, что не отличался от других известных людей, когда они переживали свое великое время. Девушки взволнованно думали: «О, я хочу хотя бы часть его!» Я был для них горячей штучкой, но в то время у меня была своя девушка. Практически с самого моего переезда в Кингстон я стал встречаться с девушкой по имени Мизиканн Эванс. Она была на два года моложе меня, училась в Карибском университетском колледже, мы познакомились в ресторанном дворике в Кингстоне, где я проводил иногда время. Сначала мы были просто друзьями – Миззи была очень забавной: с ее лица никогда не сходила улыбка, – но достаточно скоро у нас завязались серьезные отношения. Ко времени Олимпиады в Пекине мы встречались уже пять лет.

Мы с Мизи хорошо понимали друг друга, особенно в отношении славы и повышенного внимания ко мне со стороны других. Она была спокойна, когда речь шла о других девушках, липнувших ко мне, но у нас с ней было одно оговоренное правило: если я начинал крутить с кем-то еще, и Мизи об этом не знала, то она не переживала. Но если она узнавала, что что-то происходит между мной и другой девушкой, то последней приходилось уйти, даже если это были просто слухи.

Повышенное внимание к моей персоне не было для меня стрессом, но общение с другими знаменитостями было для меня пока чем-то непривычным. Однажды я был в клубе в Лондоне, и ко мне подошел бывший нападающий «Челси» Дидье Дрогба. Я не мог поверить, что он знал, кто я такой. У себя на родине я смотрел Премьер-лигу и был потрясен, насколько мощным и талантливым нападающим он был. Я был счастлив поздороваться с ним и пожать ему руку, но он сказал мне, что ему очень понравилось смотреть мои забеги на Олимпиаде, и у меня от этого просто разум помутился.

«О чем он говорит? – подумал я. – Смотрел мои забеги? Эти ребята из Премьер-лиги – мои кумиры. А теперь все, оказывается, совсем по-другому…»

Но я думаю, что вечер, который я провел с Хайди Клум и Сандрой Баллок в Лос-Анджелесе, был еще необычнее. Я был в Голливуде по работе и зашел в ресторан в БеверлиХиллз. Эти две очаровательные кинозвезды сидели за соседним столиком. Когда мы уже уходили, менеджер ресторана попросил разрешения меня сфотографировать. Тогда-то Сандра и Хайди взглянули на меня. Они были красиво одеты и выглядели замечательно.

– О, вы, ребята, собираетесь на вечеринку сегодня? – спросила Хайди.

Я никогда раньше их не видел, и моя известность, к которой я никак не мог привыкнуть, в очередной раз потрясла меня. Как и Дрогба в Лондоне, актрисы узнали меня.