Секта - Микаэль Крефельд

– И куда ты собрался? – спросила Виктория, укоризненно глядя на Томаса.

Томас откусил кусочек от булочки с корицей, – пакет с булочками он принес в качестве неизменной дани, поскольку ему надо было попросить Викторию об очередном одолжении.

– На Лолланд, – ответил он с набитым ртом.

Виктория присела на край прилавка и подтянула на коленях твидовые брюки, чтобы не помять складку.

– Слушай, там же тоска смертная, жители этого острова – все между собой родственники.

Улыбнувшись, она достала из разорванного пакета очередную булочку.

– Я думал, что ты недолюбливаешь только шведов и немцев, не знал, что у тебя такое же предубеждение против провинциальных жителей.

– Это не предубеждение, а опыт, пришедший с годами. Я не исключаю, что на южных островах встречаются и очень славные люди, только мне они не попадались.

– Разреши поинтересоваться, когда это ты в последний раз выезжала за пределы большого Копенгагена?

Она бросила на него возмущенный взгляд:

– Я очень часто выезжаю из города, чтобы купить книги, но не скрою, я не люблю дальние поездки, тем более если речь идет о местах, где живут люди, которые ничего не видели, кроме свекольного поля. И зачем тебе, скажи на милость, понадобилось туда ехать?

– Так. Проверить кое-что, – бросил он небрежно в ответ. Он не хотел рассказывать ей о том, что ему поручено отвезти туда какой-то контракт. – Я думаю, что Беньямин находится там, среди последователей Якоба Месмера.

– Ты едешь к этому экзорцисту?

Он кивнул.

– Ни к чему хорошему это не приведет. – Она по привычке обмакнула булочку в кофе и откусила размоченный кусочек. – Так что ты хотел у меня попросить? Карту дорог?

– Да, пожалуйста, если у тебя найдется. Но не только это…

– И что еще? По-моему, у меня нет других его книг. Кстати, ты так и не взял у меня те, в которых написано о месмограмме, или как там ее…

– Книг мне больше не надо.

– А что же тогда?

Томас пригубил кофе.

– Денег ты от меня не получишь.

– И деньги твои меня не интересуют.

– Так что же тебе нужно?

– Машина, – сказал он, отводя взгляд.

Виктория отставила чашку и изумленно на него посмотрела:

– Ты хочешь взять мою Вильму?

– Я не знал, что у нее есть имя. Но да. Ты позволишь?

– Неужели ты не можешь попросить машину у этого Месмера?

– Нет, к сожалению, не могу.

– Ну, тогда почему бы не попросить у Ломана его «ауди»? Ты же на ней катался все лето.

– Да, но тогда я работал на Ломана. – Томасу не хотелось вдаваться в подробности и объяснять, что он до сих пор не заплатил за разбитое лобовое стекло, которое расколошматил рокер Карстен. – Меня бы это очень выручило.

– Неужели нет общественного транспорта, на котором ты мог бы доехать?

– Имение находится далеко на отшибе. Я буду очень бережно обращаться с твоей машиной… с Вильмой. К вечеру вернусь. Еще засветло.

Она глядела на него так, словно перед ней сумасшедший.

– Я не могу позволить, чтобы в машине сидел Мёффе: у него лезет шерсть и он все обслюнявит.

Томас открыл было рот, чтобы сказать, что Мёффе не линяет и слюни у него не текут, но решил не затевать лишних споров.

– Ты можешь быть совершенно спокойна. Мёффе останется дома с Эдуардо.

Порывшись в брючном кармане, Виктория достала оттуда ключ, прикрепленный на колечко с большой серебряной буквой «В».

– Ладно, так и быть, один раз я тебя выручу, но учти: если она вернется хотя бы с одной царапинкой, считай – мы с тобой навеки враги. Навеки, Ворон! Согласен на такое условие?

Он тут же выхватил ключ у нее из руки.

Спустя десять минут Томас уже сидел за рулем красного «Вольво-Дуэт Р210», выпуска 1966 года. Виктория стояла рядом и, засунув голову в боковое окно, наблюдала за тем, как он пытается сдвинуться с места. В коробке передач что-то щелкнуло, когда ему наконец удалось найти первую скорость.

– Смотри, чтобы не больше восьмидесяти километров в час, и следи за температурным датчиком. Температура не должна подниматься выше восьмидесяти пяти градусов. И никаких проселочных дорог, чтобы ее не побило камешками!

– Я буду за всем следить, – сказал Томас, нажимая педаль газа. – Увидимся вечером!

– Отпусти ручной тормоз! – крикнула она ему в ухо так громко, что он едва не оглох.

Он отпустил ручной тормоз, и машина покатила вдоль Дроннингенсгаде к перекрестку на Торвегаде. В зеркало заднего вида Томас заметил, что Виктория смотрит ему вслед, не отрывая взгляда, и порадовался, что она не видит его лица.

Старенький автомобильный радиоприемник «блаупункт» ловил то одну станцию, то другую в то время, как Томас ехал по дороге Е47 в южном направлении в сторону Лолланда. Из динамиков вместо музыки в основном доносился шум помех, но к югу от Престе вдруг ясно донесся голос Джонни Кэша[32], исполнявшего «Walk the Line»[33], и Томас прибавил звук. Выбравшись на трассу, он ехал со скоростью сто километров в час. Этого было достаточно, чтобы его не обгоняли грузовики, но в то же время значительно превышало ту скорость, на которой велела ехать Виктория. Ее «вольво», казалось, легко справлялся с заданным темпом, и Томас следил за датчиком температуры. Хотя машина работала шумно и выпускала вонючие выхлопные газы, вести ее было одно удовольствие, потому что другие участники движения явно восхищались ее видом и, поравнявшись с ним, выразительно поднимали вверх большой палец.

Спустя двадцать минут Томас переехал через Кальве-Стрём[34], и, когда он въехал на первый мост к острову Фарё, впереди открылся вид на море и остров Маснеде, окруженный мерцающим знойным маревом. Когда-то они с Евой мечтали совершить на «Бьянке» плавание к многочисленным островкам, окружающим остров Фюн, чтобы посетить все маленькие гавани, скрытые в глубине морских бухт. Если точнее, то идея эта пришла в голову Еве, когда она увидела небольшие «грушевые шхуны», стоявшие на якоре в Нюхавне, хозяева которых продавали прохожим свежие фрукты, привезенные с Фейе. Еве захотелось самой съездить на острова, чтобы прямо на месте купить яблок. Но и эту мечту, подобно многим другим, они так и не успели осуществить. Томас подумал, что когда он получит от Фердинанда Месмера свой гонорар, то сможет наконец отремонтировать мотор «Бьянки» и тогда съездит за Евиными яблоками. Ему захотелось сделать это в память о ней.