Сюрприз для любимого - Татьяна Веденская

– Люля, вы уже встали? – раздался голос Николая сверху, из его спальни. – Принесите мне анальгин, кофе и что-нибудь пожевать.

– Секундочку! – крикнула я, чертыхнувшись. Ну, зачем, спрашивается, если у тебя похмелье, вставать так рано и куда-то там переться. Но, видимо, ему было надо.

– Люля, собирайтесь. У нас с вами сегодня обширная программа, – тоном, не допускающим возражений, заявил Николай.

Я растерянно вытаращилась на него.

– Программа? Вы же сказали, что сегодня приедут голландцы. Обед же!

– И что? Мне надо поработать за компьютером, а вы поведете машину. Поедем в аэропорт и встретим голландцев. Мне надо, чтобы они попали сразу в мои руки, так что придется ехать самому. Но я не хочу тратить время в пробках, так что давайте поторапливайтесь.

«А когда же я приготовлю обед?!» – захотелось крикнуть мне в сердцах, но я этого не стала делать. За свои деньги Николай мог привлекать меня к чему угодно. И он был непоколебимо уверен, что даже если я неделю не появлюсь дома, то все равно обед подам вовремя и он будет хорош. Нормальный мужской подход. Кстати, во многом и мой Лешка в свое время считал так же. Недаром говорят, что все мужчины одинаковы. По крайней мере, если не во всем, то в чем-то точно. Поэтому я понеслась в ванную смывать крем с лица, даже не заикнувшись о своих планах. Значит, на обед будет вчерашний плов, который я выдам за ризотто. А канапе я, как всегда, приготовлю за пять минут. Но ведь Николай мог меня хотя бы предупредить.

Так, не ворчать!

– Люля, вы готовы? Сколько можно ждать? Я уже все съел, нам пора, – нетерпеливо переминался с ноги на ногу Николай. Он уже ждал меня в прихожей.

Еще бы, ему было очень плохо после вчерашних закрытых переговоров с какими-то его знакомыми финансовыми воротилами из известной энергетической компании. Переговоры выдались трудные, пить пришлось много, но доехал он все-таки сам, на честном слове и на своей фээсбэшной корке, в которой значился такой чин, от которого любому постовому вмиг становилось безразлично, сколько промиле у моего Николая в крови.

– Я готова. А вам вот еще алказельтцер, – я протянула ему бокал с шипящей холодной водой, который Николай сначала приложил ко лбу.

Пока он поправлял здоровье, я успела вытереть пыль в гостиной и подкрасить ресницы. Ну не могу я выйти на свет божий без боевой раскраски.

– Молодца, – одобрил шеф, после чего разместился на заднем сиденье своей черной «Порше Кайены», которая с наступлением дождливой осени почти совсем заменила кабриолет. А жаль, потому что мне ужасно нравился серебристо-голубой, открытый всем ветрам автомобильчик, хоть он и не подходил к нашим дорогам. В общем, Николай уткнулся в свой ноутбук, предоставив мне самостоятельно выдираться из цепких лап Третьего транспортного кольца, решая немыслимую задачу: как попасть с Университета на Ленинградку и доехать до Шереметьева.

Конечно, по воскресеньям все не так плохо, как в рабочие дни, но Ленинградское шоссе будет стоять всегда. Так что день завертелся, я лавировала между машинами, врубая, где приходилось, мигалку, самолет в аэропорт прибыл вовремя, голландцы улыбались и щедро сыпали банальными фразами, которые я без каких-то усилий переводила Николаю. Потом мы все пообедали, и было просто замечательно. Я даже попереводила какие-то сложные разговоры о планах Европы в целом и их конкретного голландского подразделения в частности на стабилизацию курсов валют, а Николай что-то им внушал о том, что нужно кому-то пойти навстречу и реструктурировать какие-то кредиты, и перезачесть какие-то акции. Как обычно, я совершенно не понимала, о чем, собственно, говорю. Какие-то антикризисные «терки», не иначе, но что именно они делали и кому от этого потом станет хорошо, я не понимала. Но, как теперь я уже отлично знала, именно в тех случаях, когда от переводчика и не требовалось излишнего понимания происходящего, Николай и привлекал к процессу меня.

– Вы ценный сотрудник. Вы совершенно ни о чем не осведомлены. Кроме, конечно, рецепта рагу по-бэкингемски, или как там вы его зовете, – хохотал Николай, когда однажды в ответ на его просьбу я попыталась изложить вкратце суть переводимого мной разговора.

Я с трудом пояснила, что, кажется, речь шла о каких-то акциях, которые, кажется, надо куда-то поместить. Николай спросил, как, по моему мнению, о каких акциях идет речь. Я сказала, что знаю только одни акции – это акции МММ, потому что на них мой папа заработал в свое время тысячу долларов. А его коллега по работе потерял десять. И, как мне показалось, мой ответ вполне устроил моего работодателя. Так что и в этот раз я уже сознательно не пыталась понять суть разговора, который переводила. Голландские мужчины менялись с Николаем какими-то бумагами, они вчитывались во что-то, оживленно спорили о каких-то стоимостях, кричали даже, что это уже невозможно, потому что нефть стоит уже почти втрое дешевле. А Николай объяснял им, что их лично это все не должно волновать, потому что по схеме, которую предлагает их фирма, все будет обоюдовыгодным. Я же все больше думала о том, что, если все так пойдет и дальше, я могу и вовсе тут завязнуть и не успеть убрать все до времени, когда будет пора ехать за девчонками.

– Николай, можно вас на секундочку? – Часам к четырем я все-таки решилась оторвать его от дел, так как тянуть дальше было нельзя.

– Что такое? – нахмурился он.

– Ничего-ничего. Я просто насчет вечера хотела уточнить, – замахала я руками.

Он кивнул и как ни в чем не бывало ответил:

– А кстати, насчет вечера. Я бы хотел, чтобы вы показали Крису и его коллегам Москву. Можете взять мой «Порше», на нем будет удобнее. И они хотели вечером заехать в какой-нибудь приличный клуб. Сергей закажет вам столик и перезвонит. Сопроводите их, они совсем не говорят по-русски. Да, и проследите, чтобы на них там не навешались наши охотницы за олигархами, нам этого совсем не надо, они завтра должны улететь чистыми и непорочными. О’кей?

– О’кей, – жалобно ответила я, превозмогая свое желание ответить, что все это совсем не «о’кей» и не входило в мои планы.

Это был как раз тот случай, когда отказаться было совершенно невозможно. Или теоретически, наверное, все-таки возможно, но только ценой потери работы. На что, как вы понимаете, я совершенно не была готова. Просто никак. Один вечер, один спектакль в театре, да к тому же не премьера, не стоил того, чтобы потерять такую работу. Я это понимала, и все бы это поняли, однако у меня оставался один маленький вопрос – поймет ли это Алексей? Ведь получалось, что теперь в театр с девочками придется идти ему.

– Алло, Леш, привет, – сказала я, когда услышала его голос в трубке. Против моей воли в моем голосе звучали отчетливые виноватые нотки.

– Привет, Юльчик, как ты? – ласково переспросил он.

Ну, тут я все и вывалила, по возможности жалобно и заискивающе. И попросила Лешку не обижаться и попытаться меня понять. У меня голландцы. У меня их много. Целых три штуки, и я совершенно никуда не могу их деть.