1917. Кара до покаяния - Шамиль Куряев

Не менее интересен факт публикации в Советской России дневников видного представителя «клана Владимировичей» – великого князя Андрея Владимировича (двоюродного брата Николая Второго, мужа его бывшей любовницы балерины Кшесинской, младшего брата и сподвижника «императора в изгнании» Кирилла Первого…). Первая публикация – под названием «Дневник бывшего великого князя Андрея Владимировича» – состоялась в 1925 году в Ленинграде. В 1928 году в Москве, в журнале «Красный архив», был издан ещё один фрагмент дневников.

Цель таких публикаций достаточно очевидна. Рисуемая в них картина «разложения правящей верхушки», карикатурный Николай Второй, Александра Фёдоровна («демон в юбке»), инфернальный Распутин, всевластная Вырубова – все эти образы, по мнению большевиков, служили прекрасным «моральным оправданием» революции!

§ 2.6. Но главное – то, что советские историки-академисты сами не чурались сомнительных поделок. Что, собственно говоря, не удивительно (если вспомнить слова Покровского о том, что «история – это политика, опрокинутая в прошлое», и то, что мораль в политике большевики отрицали в принципе).

Тут уместно будет ещё раз напомнить, что «проштрафившийся» Щёголев тоже был известным историком, признанным специалистом по эпохе Николая Второго. В частности, именно он готовил к изданию материалы Чрезвычайной следственной комиссии (в Советской России была издана большая часть следственных материалов ЧСК в семи томах). Правда, Щёголев «погорел» на «Дневнике Вырубовой» – но примерно тем же самым занимались и другие! Просто остальные мэтры «совместительствовали» более осторожно.

Например, видный большевистский функционер и журналист Сосновский (именно ему Партия поручила подготовку к изданию «романовских бумаг») был в то же время одним из первых мастеров советского фельетона. Интересно, разделял ли сам Сосновский две эти ипостаси своего «революционного служения»? Другой, не менее известный участник разбора «романовских бумаг», профессор истории Сторожев (именно его считают виновником утечки материалов за рубеж), тоже не гнушался черновой пропагандистской работы. Так, в 1919 году – то есть параллельно разбору романовского архива! – из-под его игривого пера пачками выходят фельетоны с такими характерными названиями как «Между предательством и преданностью», «Из сказки о большом Вилли и маленьком Ники», «Конец вырубовско-распутинского самодержавия» и т. д.

Советские историки явно не читали статей Иоффе! – потому и не знали, что им, «вооружённым передовым учением», ни к чему повторять старые февральские байки про царицу, Вырубову и Распутина…

Характерно, что некоторые из историков революционной эпохи, чьи произведения активно использовались Советской властью в пропагандистских целях, давно уже изобличены как профессиональные фальсификаторы – только произошло это с ними несколько позже, чем с Щёголевым! Так, в своё время большим успехом пользовалась изданная в 1920 году в Петрограде книга литературоведа и историка Лемке «250 дней в царской ставке (25 сент. 1915 – 2 июля 1916)». Книга, надо признать, зубодробительная! И царь, и его окружение, и его генералы вызывают при прочтении ненависть и презрение. Такие люди могут только проиграть войну и привести страну к гибели.

Написана книга очень лукаво – в форме дневника (что придаёт ей убедительности в глазах неискушённого читателя). Правда, подённые записи иногда перебиваются неожиданными сентенциями: «перечитывая приказы по всем нашим армиям за всё время войны, особенно же за 1915 год…» и т. п. Так что удивительная авторская прозорливость, выказанная на страницах этого дневника, не должна никого смущать. Автор явно был «задним умом крепок».

Авторский настрой тоже понятен – он проявляется в таких щедро рассыпанных в «дневнике» фразах как «Романовы развратили всю страну», «шайка правительственных злодеев» и т. п. Но беда не в этих обобщениях, а в самих излагаемых «фактах». Вот, например, типичная «зарисовка с натуры»:

«– Ваше величество, не прикажете ли своевременно приветствовать оба съезда? – спросил Алексеев на докладе.

– Стоит ли? – ответил Николай. – Вся эта работа – систематический подкоп под меня и под всё моё управление. Я очень хорошо понимаю их штуки… Арестовать бы их всех вместо благодарности.

– Но, ваше величество…

– Ну, хорошо, хорошо, пошлите им. Придёт время, тогда с ними сочтёмся…».

Вот какой злобный и коварный царь! Если он и не сделал ничего плохого русской «общественности», – так это он просто не успел!

Верить или не верить в достоверность таких пассажей – дело читателя. Только читателю надо помнить, что Лемке всегда был «левым»; что его героями всегда были русские бунтари, революционеры и «революционные демократы», а антигероями – цари и их чиновники. И что после революции Лемке, как и следовало ожидать, вступил в РКП(б). Но самое главное – время выхода книги. 1920 год! В стране – Гражданская война, в Петрограде – едят кошек. И в этом же голодном Петрограде Советская власть издаёт «250 дней в царской ставке». Вот до какой степени «востребованной» и своевременной оказалась работа!

А много лет спустя Лемке был-таки «пойман за руку»… Правда, не со своими «дневниками», а с милыми его сердцу революционными демократами. Было доказано, что Лемке сам выдумал никогда не существовавшую в действительности книгу Некрасова «Как я велик», «записку Герцена для Огарёва» и т. д. И чего же стоят «свидетельства» этого профессионального фальсификатора-болыпевика о том, что он видел и слышал в царской Ставке? Цена им – ровно один грош!

§ 2.7. Старательно развивался в Советской России и главный сюжет «февралистов»: окружение Николая Второго и немецкий шпионаж. Хотя, как говорится, чья бы корова мычала!

Впрочем, последнее – только естественно. Деятелям Советской власти поневоле надо было валить с больной головы на здоровую. Например, знаменитый генерал Бонч-Бруевич (первый царский генерал, перешедший на сторону Советской власти) поддерживал связь с большевиками ещё в 1915–1916 годах! Что не удивительно – ибо его родной брат Владимир был видным большевиком, ближайшим соратником Ленина. Поэтому в годы Мировой войны секретные документы штаба Северного фронта попадали прямиком на страницы большевистского журнала «Сборник социал-демократа», издававшегося в Швейцарии.

Недаром Бонч-Бруевич в 1915 году сыграл такую активную роль в позорном деле Мясоедова (закончившемся казнью невиновного)! И впоследствии, уже при Советской власти, Бонч-Бруевич продолжал рассказывать сказки об измене «на самом Верху». В частности, он писал: «Благодаря моему официальному положению, я имел постоянный доступ к этим тайнам и волей-неволей наблюдал обстоятельства, о наличии которых другие лишь подозревали. Я видел, как с первых дней войны германская и австрийская службы разведки с ужасающей безнаказанностью чувствовали себя хозяевами в наших высочайших органах управления, что в значительной степени содействовало моему разочарованию в старом режиме».

Надо сказать, что по поводу военного министра Николая Второго генерала Сухомлинова у Советской власти никаких сомнений даже не возникало! О нём в «Кратком курсе истории ВКП(б)» было сказано коротко и ясно: «Сухомлинов выполнял задание немецкой разведки – сорвать снабжение фронта снарядами, не давать фронту пушек, не давать винтовок».