С чем вы смешиваете свои краски? 3 - Дмитрий Соловей

Совхозам в этом плане оказалось проще. Они и раньше были более гибкими во многих отношениях. А из-за близости к городу имели возможность без проблем нанимать людей.

Пока семья отдыхала, я посетил несколько городов юга. Ушлые совхозные руководители стали посылать автобусы за людьми, к примеру, для сбора огурцов. Норма — сколько-то там ящиков, но и себе ведро берёшь бесплатно. Желающих, особенно в выходные дни, было столько, что чуть не до драк доходило. Эти же огурцы быстро и оперативно вывозились с полей, чтобы уже вечером их могли купить горожане в передвижных лавках.

Если так и дальше пойдёт, то рынок страны начнёт насыщаться. Здесь важно ещё вести умелую пропаганду. Именно это я умел делать виртуозно. Спасибо опыту прошлой жизни. Изложенный мною план Машеров полностью поддержал. Пусть мы и слукавили немного, но никто этого не заметил. А я всего лишь организовал три маленьких колбасных цеха. Не своих, конечно! В ходе своих поездок нашёл заинтересованных людей, которым была оказана не только материальная помощь, но и выделено оборудование.

И вот теперь посмотрите, люди добрые, как при желании и должном трудолюбии можно самим производить колбасу! Вам колбасы в магазине мало? Так делайте её сами на собственных заводиках! Пусть мощность этих цехов не превышает сто килограммов за смену, зато всё остальное выше всяких похвал. И с соблюдением санитарных норм проблем не возникло. Зря я, что ли, курировал этих энтузиастов? Без меня они и холодильники не приобрели бы. На самом деле показуха в чистом виде, но это сработало.

Народ задумался. Это почему кто-то там делает колбасы, а я страдаю у пустых прилавков? Пусть не на продажу, а для семьи и родни сделать можно. Тут у нас ещё журналы «Крестьянка» и «Работница» начали печатать рецепты колбас и методы копчения. Народ вообще воодушевился. Выдержав критику и спор с Машеровым, я ещё и рецепт пива распорядился напечатать в журналах. «Нехай», — как говорил мой дед.

В целом лето 1987 года проходило неплохо. Саша с Ромкой вернулись в Москву, затем и отец. Я их в Валентиновку отправил. Жена поворчала, но быстро нашла себе дело в виде консервирования ягод и фруктов. Умница у меня супруга. Понимает, что я не могу собой распоряжаться в полной мере. Тут такие дела разворачиваются, что только глаз да глаз нужен. Других проблем пока не предвиделось. Национальные вопросы если и были, то себя не демонстрировали.

И тут вдруг — бах! Чернобыль!

Как так? Мы же приличный такой донос накатали от КГБ. Их там должны были проверками замучить. Как такое могло случиться?

— Ты же сам намекал, что конструктивные ошибки реактора, — напомнил мне дядя Вова.

Машерову я от «лица товарищей» рекомендовал сразу и на весь мир заявить об аварии, не скрывая того, что мы не знаем причин и предостерегаем все страны, имеющие атомные электростанции.

— Как же так? — тоже недоумевал Илья.

— Я тебе ещё раньше говорил, что история очень инертна. А ты мне не верил.

— И что, развал СССР неизбежен?

— Не знаю. Мы многое сделали, чтобы этого избежать. Пока на повестке дня Чернобыль.

О чернобыльской аварии из прошлой жизни я мало чего помнил. Самая распространённая версия случившегося — совпадение ряда факторов. Не только нарушение правил эксплуатации АЭС и неудачный эксперимент, но и изначальная ошибка в конструкции данного типа сооружений. В сентябре 1982 года во время запуска первого энергоблока разрушился один из технологических каналов реактора. Потом-то всё восстановили, и деформированная графитовая кладка активной зоны проблем не доставила.

КГБ в лице Владимира Петровича подал документ о якобы готовящемся теракте и рекомендовал усилить нормы соблюдения безопасности. Специальная комиссия отметила, что обслуживающий персонал не до конца осознаёт важность соблюдения инструкций. Кого-то сняли с должности, кого-то просто пожурили.

Отслеживать события в Чернобыле по ряду обстоятельств я не мог. Не входило это в мою компетенцию, да и объяснить подобный интерес не получилось бы. Поскольку весной 1986 года в Чернобыле ничего не случилось, я практически успокоился. Как оказалось, объективные причины аварии не исчезли.

Машеров если и колебался касательно того, чтобы на весь мир заявить о возникшей проблеме, но я подсунул ему прогноз-аналитику того, что произойдёт, задержись он с сообщением. Случившееся уже не скрыть, а авторитет страны сейчас важен как никогда.

ТАСС и другие средства массовой информации довели информацию об аварии на АЭС через три часа после того, как узнали «наверху». И тут же огласили рекомендации жителям близлежащей зоны и Киева. Насколько сильная авария и повторится ли прежний сценарий, я не знал. Что-то сможет разъяснить поднятый по тревоге 21-й полк химической защиты. Пока же на месте аварии разбирались местные службы защиты. Но самое важное, что я увидел в донесениях, — пожара не было!

На совещание, срочно собранное Машеровым, пригласили специалистов в разных областях. Спешно были доставлена вся документация на АЭС, а также отчёты комиссии по проверке. Да и сами представители комиссии прибыли в Кремль в кратчайшие сроки.

— Петров, просмотри и выводы предоставь, — сунул мне папку Машеров, посчитав, что моё присутствие на совещании не нужно.

Действительно, моя работа анализировать, а не выслушивать длинные речи тех, кто пытается прикрыть свой зад.

В первых же страницах текстах я прочитал то, о чем слышал ранее: ядерный реактор серии РБМК-1000 изначально отличался некоторой непредсказуемостью и трудностью в управлении. Комиссия, проверявшая работу ЧАЭС, отметила то, как меняется мощность. Автоматический регулятор срабатывал, подавая сигнал об опасности, которой, по заверению конструкторов, не было.

Следующее, что меня поразило в документах, это то, что АЭС находилась в ведении Министерства энергетики. Почему объект такой значимости был на балансе у «гражданских», а не военных? Жаль, раньше мне не дали всю информацию. Как исполняются инструкции и какова дисциплина на гражданских объектах, я знал не понаслышке. Пусть кто-то и насмехается над военными, слагает анекдоты, что у них одна извилина в голове, и то от фуражки, зато дисциплина на секретных объектах суровая.

В данном случае разгильдяйство было видно невооруженным глазом даже по документам. Я не специалист и ничего не смыслил в «выбегах ротора турбогенератора», но сопоставить факты мог. Во время остановок энергоблоков для планового осмотра и ремонта по непонятной для меня причине проводились испытания оборудования, как регламентные, так и нестандартные.

Послав комиссию на проверку, КГБ приостановил один из таких экспериментов, предложенный генеральным проектировщиком в качестве дополнительной системы аварийного электроснабжения. Первая же попытка использования режима «выбега» и остаточной кинетической энергии для собственных нужд станции в 1982 году показала, что напряжение падает быстрее, чем предполагал проектировщик.

В моём представлении проводить дальнейшие попытки чего-то там сэкономить смысла не было. Тем не менее испытания проводились. По поступившим данным, это был уже четвертый по счёту эксперимент. Естественно, за те несколько часов с момента происшествия на АЭС восстановить полную картину никто не успел, но отчёты выглядели пугающе: «Зарегистрирован сигнал аварийной защиты АЗ-5… Кратковременное увеличение реактивности… Разгон реактора вместо торможения… Нерегламентное состояние реактора…» Много непонятных слов и практически ничего по сути.