Долгий поцелуй на прощание - Виктория Рутледж

В аэропорту Джайлс доброжелательно, но решительно дал понять, что им будет легче привыкнуть, если первые недели они вообще не будут общаться. Никаких писем и тем более телефонных звонков. Хотя Джайлс этого не сказал, но Кэт поняла, что ее хныканье по телефону во время рабочего дня не вязалось с его новым международным банковским имиджем. Кэт видела, что он все больше входил в этот образ. Бодрость и уверенность разливались по его лицу. Словно какое-то превращение коровы в дерево в «Метаморфозах» Овидия.

Джайлс всегда держался во время прощаний лучше, чем она. «Кратко и нежно, Кэти», — говаривал он в конце семестра, уезжая в Лондон, когда она, обливаясь слезами, просовывала голову в его машину для последнего поцелуя. Джайлс был очень нежен и в этот раз. Настолько нежен, что всю горечь утраты Кэт ощутила гораздо позднее.

В тот вечер она ехала на метро обратно в центр, словно оцепенев. Тогда-то до нее и дошло: Джайлс нисколько не извинялся, что уезжает и оставляет ее саму разбираться с тем, чего ей не хотелось. Крупные слезы катились по лицу Кэт. Она держалась за свешивающуюся с потолка петлю и качалась из стороны в сторону в толпе американских туристов. А Джайлс не увидел ничего, за что надо просить прощения.

Когда Кэт вступила в клапамскую зону войны Лауры и Майка, ее первым импульсом было написать Джайлсу длинное страстное письмо. Пусть оно даже пройдет через руки гордячки Селины, Кэт считала, что та вполне может вскрыть конверт и запечатать снова. Опьяненная жалостью к самой себе, Кэт нацарапала восемь отчаянных страниц, пока Майк и Лаура ругались в соседней комнате. Но она сделала роковую ошибку — решила перечитать письмо с утра. В ужасе от собственной беспомощности и выражения «эмоциональный вакуум», Кэт сунула его на дно рюкзака.

Теперь она жила на Довиль-кресент. Праведный гнев и ежеутреннее завывание музыки за стеной в комнате Гарри придали ей сил. Она решила написать коротенькую открытку — просто сказать, что у нее все хорошо. Только Кэт все не удавалось выразить это достаточно кратко. В конце концов, ей удалось ограничиться двумя недлинными предложениями. Одно — рассказ о ее новостях, второе — беззаботный вопрос по поводу его дел. Она написала и разорвала несколько открыток. Их тон был разным — от небрежного до совершенно отчужденного. Под конец ее измучил вопрос — открытку с какой картинкой лучше выбрать. И Кэт забросила эту идею.

Джайлс не писал ни слова. Кэт упомянула свой новый адрес в письме его родителям, где благодарила за гостеприимство. Хотя тупая тоска заполняла всю ее душу, Кэт решила не вступать с Джайлсом в контакт, пока он не сделает первый шаг, чего бы ей это ни стоило. Это было то самое упрямство, которое ее мать называла «комплекс недоброжелательно вздернутого носа». Однако когда Кэт неуклонно придерживалась его в отношении к шоколаду, она смогла купить джинсы десятого размера и завоевать восхищение Джайлса.

Кэт лежала в постели и слушала кассету, которую давно не включала. Она уже не могла выдерживать молчание Джайлса и запрет на шоколад. Кэт читала раздел искусства в субботней газете. Раздался звонок в дверь подъезда. Она подождала минутку — вдруг откроет один из ребят. Но взгляд ее упал на часы. Одиннадцать. Для них это середина ночи. Кэт тяжко вздохнула и скинула газеты на пол.

Цепочка чипсов тянулась по коридору в комнату Гарри. На столе в кухне валялись игральные карты, стояли переполненные пепельницы и формочки с растаявшим льдом. Кэт закрыла дверь в кухню и хотела было отпереть замки на двери. Но тот, кто пришел последним, явно не заботился о безопасности квартиры. Один поворот замка, и дверь отворилась.

Звонок прозвучал вновь. Кэт крикнула в переговорное устройство: «Я иду!» Ей внезапно пришло в голову, что это может быть почтальон с посылкой от Джайлса. Кэт босиком понеслась вниз. Четыре пролета вдруг показались ей бесконечными. Она молила бога, чтобы почтальон не ушел раньше, чем она спустится.

Кэт распахнула дверь. Перед крыльцом с большой коробкой в руках стояла Селина. За ее спиной БМВ Джайлса был припаркован рядом с заброшенным «ситроеном». На пассажирском месте сидел некто, напоминающий Джэми Текстона[29].

Селина невольно вздрогнула при виде футболки Кэт с надписью «Убей всех рок-звезд» и потертых домашних джинсов. Кэт внезапно заметила, что красный лак на ногтях ног Селины, нанесенный так тщательно и совсем недавно в «Харви Николз», уже начал трескаться.

Кэт прижалась к косяку и постаралась сделать такой вид, словно живет напротив дешевого кабачка только по соображениям стиля.

— Привет, Селина! — просияла она. — Как приятно тебя видеть!

Селина натянуто улыбнулась и протянула ей коробку.

— Я вчера вечером разговаривала с Джайлсом. Он решил отдать тебе свой музыкальный центр на время, пока его нет. Чтоб ты не скучала.

Сердце Кэт словно лопнуло, и переполнившие его чувства наполнили все тело.

— Правда? Как мило с его стороны! Мне действительно не хватает магнитофона. А просить маму прислать мой не очень удобно.

Кэт взяла коробку. Селина отдала ее неохотно.

— Он сказал, что не может представить тебя без какой-нибудь раздирающей уши песенки. Надеюсь, гарантия на центр еще не кончилась, — тон Селины можно было понять по-разному.

— Что еще сказал Джайлс? — спросила Кэт.

Она слишком поздно спохватилась, что должна быть равнодушна к недостатку общения, и теперь изо всех сил старалась выглядеть беспечно.

Селина наклонила голову. Раздражающее жеманное движение, напоминающее Лауру.

— Все о том, как ему нравится работа. Он надеется, ты не сильно скучаешь. У него новый адрес. Я записала на листке и вложила в коробку.

Кэт подавила желание немедленно ее вскрыть и перерыть весь пенопласт.

— О, хорошо. Хорошо. Мы решили, что лучше будет не писать друг другу, пока мы оба не обустроимся, понимаешь.

Ей удалось пожать плечами, но Селина уже поглядывала на свою машину. Семейные беседы явно не были частью ее планов на субботу.

— Превосходно, — ответила она, вытаскивая волосы из-за шиворота теннисной футболки. — Знаешь, нам удалось снять корт с половины двенадцатого. Так что мы не станем тебя задерживать, ладно?

— Селина, — окликнула Кэт, когда та уже повернулась. — Джайлс не сказал, что скучает по мне?

Кэт ущипнула себя за икру, чтобы подготовиться к боли на случай, если он сказал, что не скучает.

Селина уставилась на нее так, словно Кэт спросила, почему ее машина синего цвета.

— Гм, ну, вроде того. Он сказал, что слишком занят, чтобы сильно скучать по дому.

— Ах, да. Я так и думала, — поспешно произнесла Кэт. — Полагаю, он должен уже привыкнуть устраиваться на новом месте.

Кэт ужасно хотелось, чтобы Селина со своим самодовольным лицом убралась куда-нибудь подальше. Лучше всего — на заминированное поле.