Декстер мертв - Джеффри Линдсей

Звук все продолжал рваться из меня бесконечным потоком, и я не мог остановиться. Офицер Пух терпеливо за мной наблюдала, дожидаясь, пока я успокоюсь. Но только смех мой стал затихать, как я понял, что каменное выражение лица офицера Пух один в один напоминает выражение Деборы, – и вновь залился смехом.

Полицейская еще недолго на меня смотрела, потом отвернулась, и я решил, что обидел ее (отчего мне стало еще веселее). Но, как выяснилось через мгновение, она позвала одного из медиков. Это был мужчина, афроамериканец лет тридцати пяти, который, судя по габаритам, мог стать полузащитником в «Питсбург Стилерз»[40]. Он подошел ко мне, проверил зрачки, пощупал пульс, а потом повернулся к офицеру Пух.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Я не спец по этой части. Шок, наверно. Пусть просмеется. – А затем удалился к пострадавшим с болячками поинтересней.

Проводив его взглядом, Пух, не моргая, решительно уставилась на меня и смотрела до тех пор, пока я не успокоился. Ждать пришлось недолго. Я взял наконец себя в руки, вырвав поводья из рук внезапно охватившего меня безумия, глубоко вздохнул, подбадривающе улыбнулся и произнес:

– Извините. Долгая история.

Она продолжала на меня смотреть, а потом как ни в чем не бывало повторила:

– Есть ли, по-вашему, кто-то, кто хочет вас убить?

– Есть, – кивнул я, сдерживая щекочущий смех в горле. – И список, признаться, не маленький.

– Будьте так добры, назовите несколько имен, сэр.

– Так-так-так, – послышался голос у меня за спиной. Голос этот, с насмешливой горчинкой, к моему несчастью, был хорошо мне знаком и несомненно принадлежал безмозглому забияке, видеть которого после всего случившегося мне особенно не хотелось.

– О! – обратился я к полицейской. – А вот и один из них.

Офицер Пух глянула мне через плечо и напряженно выпрямилась. В поле зрения появился Тот-кого-нельзя-называть.

– Детектив Андерсон, – вздохнул я. – Как приятно вновь вас видеть! А разве вам спать уже не пора?

– Как же я могу пропустить такой праздник? – усмехнулся он, глядя на меня со злорадством. Потом, не отводя взгляда, он обратился к офицеру Пух: – Наденьте на него наручники. Можно особо не нежничать.

– На каком основании, сэр? – нахмурилась Пух.

Андерсон навис над ней и скривил губы.

– На основании «я так сказал». Выполняйте.

Пух еще секунду неподвижно стояла на месте, но Андерсон решил не дожидаться: он выхватил у нее наручники и ринулся ко мне.

– Я напишу об этом в своем рапорте.

– Я в своем тоже, сэр, – невозмутимо парировала Пух.

Не теряя ни секунды, Андерсон просто схватил меня за плечи, развернул к себе спиной, заломил руки и нацепил наручники.

– Так я и думал, что ты выкинешь что-то подобное, – прорычал он, затягивая наручники сильнее некуда. – Таких нельзя выпускать на улицу. – Он еще раз хорошенько дернул кольца, а потом отстранился и посмотрел мне в лицо с насмешкой. – Ты же вообще не держишь себя в руках – так ведь, остолоп несчастный?

– А зачем? – пожал я плечами. – Вы все равно придумаете какую-нибудь чепуху и попытаетесь свалить все на меня. – Я улыбнулся. – Как в этот раз. Сколько нужно подделать бумажек, чтобы засадить меня за решетку, детектив? И когда вы научитесь подделывать нормально подписи?

Несколько секунд он яростно на меня пялился. Потом шагнул вперед и ударил по лицу наотмашь. Было больно. Больно настолько, что в глазах на секунду потемнело, ноги пошатнулись и даже, кажется, зашатался зуб. Но я расправил плечи и улыбнулся вновь.

– Смотрю, ударить меня, пока на мне не было наручников, духу не хватает.

Лицо детектива потемнело. Он сжал кулаки и челюсти, и на секунду я решил, что зашел слишком далеко. Но не успел он ничего сделать, как офицер Пух встала между нами.

– Сэр! Довольно!

– Ему мало будет! – вскричал Андерсон. – Уйдите с дороги!

– Нет, сэр. – Она с вызовом посмотрела ему в лицо и спустя несколько секунд с нажимом добавила: – Сэр. – Звучало это слово совсем не уважительно.

– Упомянешь об этом в рапорте – будешь до могилы штрафы выписывать! – процедил сквозь зубы детектив.

– Уж лучше так, – спокойно сказала Пух. – Штрафы выписывать – не беззащитных избивать.

Они стояли лицом к лицу и некоторое время тупо глядели друг на друга. Потом Андерсон раскрыл рот, намереваясь, вероятно, снова брызнуть ядом или пригрозить увольнением, но тут его позвали другие полицейские.

– Эй, детектив, саперы приехали.

Андерсон поморщился, точно его разрывало на части.

– Посадите его ко мне в машину, – приказал он офицеру Пух, а затем развернулся на каблуках и зашагал к саперам.

Офицер Пух посмотрела ему вслед. Когда он оказался на безопасном расстоянии, она сняла с меня наручники и нахмурилась:

– У вас руки посинели. Встряхните, восстановите кровообращение.

Кисти моих рук и правда стали синими, что было неудивительно – я чувствовал, как они немеют. Я встряхнул ими, сжал и разжал кулаки, покрутил запястьями, а затем, поглядев на офицера Пух, вопросительно приподнял бровь. Она покачала головой.

– Давайте их сюда. – Она снова нацепила на меня наручники, только на этот раз не за спиной и не так туго.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Это всего лишь моя работа, – ответила она.

Я, зная, что это правда, не стал ничего добавлять.

Вскоре, осторожно усадив меня на край заднего сиденья внедорожника Андерсона, женщина наклонилась ко мне и тихо сказала:

– Когда случаются такие взрывы, нужно вызывать федералов. Так что в участок вас не повезут.

Я удивленно на нее посмотрел.

– А вы их вызвали?

Она едва заметно улыбнулась:

– Да. – А потом вновь перевоплотилась в Копа-крепкий-орешек и уже обычным голосом прибавила: – Пригните голову, сэр. – И, толкнув меня глубже на заднее сиденье, захлопнула дверь.

Я восхищенно смотрел, как она удаляется. После того, что случилось одиннадцатого сентября, регламент обязывает полицейских звонить федералам при малейшем намеке на терроризм (а взрывы бомб, конечно, под это подпадают). Но при этом, как правило, полиция Майами и ПСШФ[41] неохотно пускают ФБР, АНБ[42], Министерство обороны и другие федеральные конторы на свою территорию. Извечная дележка юрисдикции.