Стеклянные куклы - Инна Бачинская
Шрифт:
Интервал:
– Из адресного бюро. Вон скамейка, сядь и держи в поле зрения двор и подъезд. В случае чего, не звони, пошли эсэмэску. Помнишь, как выглядит Конкорда? А Устинов? Добро. Пожелай мне ни пуха ни пера.
– Ни пуха ни пера… – пробормотал Савелий. – Федя, ты там поосторожнее… пожалуйста. А код? – вдруг вспомнил он.
– К черту! – энергично ответствовал Федор.
Вопреки тайной надежде Савелия, он сумел открыть входную дверь. Махнул рукой Савелию и исчез в парадном. Савелий опустился на скамейку, достал носовой платок, вытер взмокший лоб. Он чувствовал, как по спине медленно и щекотно стекают влажные струйки. Только бы они не подрались, думал Савелий. Федор еще слабый, Устинов его услышит и нападет первым, неожиданно… Савелия трясло. Он достал мобильный телефон, набрал Колю и застыл, не зная, что предпринять. Он представлял себе, что вот-вот раздастся вой сирен и во двор влетят черные джипы с автоматчиками. Мяуканье мобильника заставило его вскрикнуть. Дрожащей рукой он поднес телефон к уху. Это был капитан Астахов.
– Савелий, привет! Звоню Феде, не отвечает. Он позвонил ни свет ни заря, сказал, что нужно поговорить… Где он, не знаешь?
Савелий закрыл глаза от ужаса и пролепетал, что не знает.
– Ты к нему случайно не собираешься? Я с тобой, чего-то он мне не нравится в последнее время… всякие дурацкие идеи, мало ему Посадовки. Имей в виду, Савелий, ты за него в ответе. И кофе не давай, ему вредно, возбуждает. – Коля хихикнул. Он отлично выспался, голос его был свеж и бодр, ему хотелось болтать, он соскучился по друзьям. – Вообще, после той истории со старой любовью я его не узнаю, его и раньше заносило, а теперь вообще в полете. Ты, если что, сразу стукани, понял? Ты когда к нему собираешься? Давай сбежимся через часок, лады? Что купить? Вчера как-то не по делу получилось, не удалось поговорить…
– Ага, через часок, – с трудом выговорил Савелий, страдающий от чувства вины за собственное вранье. – Ага, ладно.
– Ты чего смурной, Савелий? Плохо спал? Или с Зосей поссорился?
– Да нет… так… как-то.
– Ты где сейчас? Дома? Или трудишься?
– Э-э-э… дома еще, – выдавил из себя Савелий, холодея от мысли, что неугомонный капитан попросит позвать Зосю, чтобы пожелать ей доброго утра.
– Лады. Тогда через час у центрального гастронома.
Савелий перевел дух и посмотрел на часы. Прошло пятнадцать минут с тех пор, как Федор исчез в подъезде. Все было тихо вокруг. Савелий жалел, что не «стуканул» капитану про их безумное предприятие, понимая в то же самое время, что не смог бы подвести Федора. Он оказался меж двух огней, и… черт! Савелий мысленно выругался, что случалось с ним крайне редко, почти никогда. «Сцилла и Харибда! – вертелось в голове Савелия. – Сцилла и Харибда…»
А Федор меж тем пребывал в квартире Конкорды. Замок ему удалось отпереть сразу, с помощью пилки для ногтей – инструкции знакомого домушника оказались полезными. Он бесшумно передвигался по квартире, стараясь ни к чему не прикасаться. По едва уловимым признакам, по той, особой тишине, какая бывает в пустой квартире, он понял, что здесь никого нет. Он с любопытством рассматривал фотографии Конкорды на стенах и на пианино: в балетных пачках, в компании балерин и томных красавчиков в трико – коллег-танцовщиков – и бородатых мужчин богемного вида. По всем углам были расставлены вазочки с сухими веточками и цветами и всякие безделушки вроде перламутровых раковин, бронзовых и фарфоровых фигурок танцовщиц, разрисованных шкатулочек, кошечек с бантиками, собачек, гномиков; на журнальном столике лежал кружевной веер, на стене распластался громадной диковинной птицей другой, из черных страусиных перьев с блестящими камешками. Жилье Конкорды напоминало пеструю шкатулку, набитую блескучим скарбом. Федор подумал, что оно находится в духовном созвучии с хозяйкой, женщиной из параллельного мира, где, как в музыкальной шкатулке, под старинный вальс кружатся в бесконечном танце мужчины во фраках и женщины в длинных платьях. Раз-два-три! И раз-два-три! И еще!
Крошечная спальня в голубых тонах была пуста. На комоде и на полочках все те же фигурки танцовщиц и собачек. На прикроватной тумбочке игрушка – смешная меховая зверушка в пачке балерины. Та самая…
В ванной комнате, розовой и воздушной, – многочисленные баночки, флакончики и тюбики и никаких следов присутствия мужчины, на что втайне надеялся Федор. Ни бритвенных станков, ни пенки для бритья, ни лишних зубных щеток. Это была обитель женщины, амазонки, мужчиной тут и не пахло. Федор мысленно вычеркнул строчку в листке первоочередных заданий и осторожно выскользнул из квартиры Конкорды.
Измаявшийся Савелий, как пришитый, сидел на скамейке. При виде Федора он вскочил, взмахнул руками и снова упал на скамейку. Федор присел рядом, потрогал друга за плечо, сказал покаянно:
– Прости, Савелий! Я был не прав. Идея была гиблая с самого начала. Еще и тебя втравил…
– Идея была не гиблая, Федя. – Савелий пришел в себя и был полон великодушия. – Идея была нормальная. Я тоже думал, что Конкорда и Устинов могли дружить. А как иначе проверить? Мы все правильно сделали.
– Понимаешь, мне все время не давала покоя ее фраза «бедный человек». Она заплакала, когда я рассказал ей о девушках, но тем не менее она жалела Устинова. Почему? Женская непоследовательность и женская логика? Или то, что называется бабьей жалостью? Знаешь, Савелий, я был уверен, что понимаю их… И я подумал, мы оба подумали, что он может прятаться у нее. Представь себе картинку, Савелий: Устинов, этот загнанный зверь, этот волк, обложенный флажками, уже не страшный, а, наоборот, гонимый, просит ее о помощи… Представил? И что бы она ему ответила? Как, по-твоему? Кстати, на тумбочке около кровати сидит хомяк в балетной пачке, она забрала его из школы.
– Мы все правильно сделали, Федя. Она бы ему не отказала, а он бы ее потом… – Савелий запнулся, – …то есть зачистил свидетеля. Хомяк? Игрушка?
– Она самая, от Устинова.
Они помолчали немного.
– Коля звонил, – вспомнил Савелий, – собирается к тебе. Через час мы встречаемся около твоего гастронома. То есть уже через сорок минут. Он спрашивал, что тебе купить.
Они смотрели друг на друга, чувствуя себя подлыми заговорщиками…
Федор отправился домой, а Савелий на встречу с капитаном. Они встретились у гастронома в паре кварталов от дома Федора и обсудили, что взять, причем Савелий настаивал на овсяном печенье с изюмом, кефире и мюслях, а капитан предлагал пиво и копченую рыбку. В итоге победила дружба, и они купили и то, и другое. Пиво и копчушку спотребим прямо сейчас, сказал Коля, а это диетическое… э-э-э… деликатесы, одним словом, по желанию.
Капитан Астахов был разговорчив, весел и не чуял предательства. Бедный Савелий извелся от чувства вины перед Николаем, а также перед Федором, которого не сумел удержать от сомнительного предприятия. Федор после удара по голове как-то странно задумчив, что неудивительно, и полон странных идей, а он, Савелий, идет у него на поводу. И главное, нападение ничему Федора не научило… наоборот! Активизировало. Если до сих пор он держался в рамках закона, то теперь сорвался с… нарезки, как говорит капитан. И та нелепая любовная история… Бедный Федя, подумал Савелий и похолодел, вспомнив, что Конкорда то же самое сказала об Устинове, хотя какая, казалось бы, связь! Савелий был до того напуган происходящим, что всюду искал знаки и омены, предвестники грядущего несчастья…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!