Мы из Конторы - Андрей Ильин

Нет, здесь все чисто!

Он доделает свое дело, спокойно спустится вниз, отойдет куда-нибудь в сторонку, избавится от «маскарадного» костюма и тихо исчезнет в дыму и пламени! Которые сам же и учинил! Как Люцифер…

Время у него в запасе есть — огонь они собьют быстро, а вот дым рассеется еще не скоро, потому что использованная им «адская смесь» чадит очень долго.

Ну что — пора?..

Он расстегнул костюм и вытянул из кармана дымовую шашку. Небольшую. Маленькую. Но не столь безобидную, как те, другие.

Он достал дымовую шашку и резиновый мешок, который натянет на голову бездыханного предателя.

Затем подожжет «дымовуху», сунет ее в мешок и затянет шнурком горловину. Через мгновенье дым заполнит внутренний объем мешка и наполнит легкие жертвы, вытесняя из них кислород. Он умрет, не приходя в сознание, даже не поняв, что произошло. Умрет от продуктов горения, что осядут в его бронхах…

Это будет легкая смерть. Которую предатель, возможно, не заслужил.

Но все же это будет — смерть!..

«Чистильщик» приподнял обреченному полковнику голову и потянул вниз, к плечам, мешок. Голова пролезала легко, потому что мешок был просторный, дабы нагар, осевший на коже и волосах, был равномерным.

Вот и все…

Голова оказалась в мешке.

«Дымовуха» — в руке.

Осталось чиркнуть колесиком зажигалки…

Меч правосудия был занесен. Нужно было лишь опустить его.

Но…

Herr Kuznezov сидел в тюрьме. В престижной — в Матросской Тишине. Компания подобралась замечательная — один задолжавший государству пару миллиардов долларов олигарх, один вор в законе, серийный маньяк, людоед и убийца, и он — Herr Kuznezov.

Herr Kuznezov уже успел сознаться в совершении трех десятков особо опасных преступлений, отчего сокамерники его уважали. И не обижали.

— Ты, главное, все отрицай! — учил его олигарх. — Тверди, что никаких противозаконных деяний не совершал и никаких умыслов не имел.

— А я и не имел. И не совершал, — говорил Кузнецов.

— Молодец! — хвалил его вор в законе. — Иди в глухой отказ, лепи горбатого, требуй «очников» и адвокатов, не то тебе легавые четвертак намотают.

— Я и так отказываюсь, потому что ничего не сделал!

— Я тоже ничего, — подсаживался к нему, заглядывал в глаза и тихо говорил маньяк. — Я их пальцем не тронул.

И верно, пальцем никого не трогал, только ножичком.

— Я людей люблю.

И точно — любил. По-своему…

— За что они меня здесь держат?..

— Кончай гнилой базар! — недовольно кричал вор в законе. — Пошли играть!

Зеки играли в «Монополию», которую прислали с передачкой олигарху. Олигарх обыгрывал всех, как-то незаметно скупая все участки и строя на них предприятия.

Но потом их скупал вор в законе, потому что у него откуда-то появлялись деньги.

Которые пропадали у олигарха.

Маньяк проигрывал все подряд и скоро начинал нервничать, скрипеть зубами, дергать головой, пускать изо рта пену и недобрым глазом поглядывать на игроков. Поэтому ему давали отыграться.

В результате проигрывал всегда Herr Kuznezov.

— Не бери в голову, — успокаивал его вор в законе. — Теперь не подфартило, после масть пойдет! Давай лучше в очко сыграем.

И вытаскивал колоду самодельных карт.

Играть с ним в карты никакого смысла не имело, потому что у него всегда выпадало очко.

Но отказать было нельзя.

— Что ставишь? — спрашивал, тасуя колоду, вор в законе.

Ставить было уже нечего.

И не только ему — олигарх, тот тоже уже семь нефтяных скважин проиграл.

— У меня ничего нет.

— А там, за бугром?

Цацки есть?

А «котлы»?

«Котлы» были — неплохие, швейцарские.

— Ну давай тогда ставь их. Я после приеду их заберу.

— Когда после? — пугался Herr Kuznezov.

— Потом, позже… Лет через пятнадцать, — прикидывал вор в законе.

Herr Kuznezov, конечно, проигрывал.

— Не повезло, — вздыхал более удачливый игрок. — Нет тебе фарту!

Хотя на самом деле Herr Kuznezov считал себя везучим человеком. Одним — на миллион! Потому что стал миллионным переселенцем. И выиграл сто тысяч! Которые не успел получить.

Но обязательно получит. Когда следователи во всем разберутся. Скоро…

Лет через десять…

Приговор был вынесен. Не здесь — в Москве.

Меч правосудия занесен. Здесь — в Германии…

Потому что нет прощения предателям. И не может быть!..

Это шпионов, которые шарят по чужим сейфам ради процветания своего государства и пусть даже убивают, еще можно понять и простить. Потому что они чужие, и то, что делают, делают из чувства патриотизма. К своим странам. Что достойно понимания и, наверное, даже похвалы.

Их — помиловать допустимо!

Своих, ставших чужими, — нет! Они не только Родину предали, они присягу нарушили, они своих сослуживцев, друзей и родственников подставили, они память своих предков осквернили!

Их нужно убивать, как бешеных псов!

Надо!..

И уже натянут на голову жертвы мешок, и горит в руке палача зажигалка — будто поминальная по чужой неправедной душе свеча! Осталось лишь поднести ее к фитилю…

Но!..

Но отчего тогда медлит «чистильщик»?..

Что ему мешает исполнить свой долг?..

Да то, что он не «чистильщик». Вернее — не в чистом виде «чистильщик», а еще и разведчик, который приучен не только людей убивать, но еще и думать. Вернее — больше думать, чем убивать! И шевелить извилинами, а не только пистолетом! И слышать то, что другие пропускают мимо ушей. И сопоставлять. И делать выводы!..

Вот что удерживает его занесенную для последнего удара руку! И никогда бы не удержало руку «чистильщика», потому что тот лишь выполняет приказ, сосредотачиваясь на нем одном, а все остальное ему фиолетово! Чем они и хороши!

Так в чем же, черт возьми, дело?..

Что мешает ему ткнуть зажигалкой в фитиль?

Что он такое узнал?

И откуда узнал?

Увидел?..

Да ни хрена он сверх того, что уже видел, — не увидел!

Может, услышал?..

Но он сто лет ни с кем не разговаривал — только с предателем!..