Дезертирство в Красной армии в годы Гражданской войны (по материалам Северо-Запада России) - Константин Викторович Левшин

у которых проживали дезертиры. Заместитель председателя Петроградской ОКД Федоровский жестко отреагировал на двухнедельную сводку работы Псковской ГКД (1–15 июля 1920 г.): «Предлагаю тов. Шпыневу вместо литературных трудов заняться вопросами о проведении в жизнь конфискаций как средства к искоренению дезертирства. Задержанных за время с 7–15 июля – 2379 чел., а конфисковано 2 надела… – А скот[?]… разве нет укрывателей[?]»[658]. Псковская ГКД, оправдываясь, ссылалась на тяжелое положение населения губернии и подчеркивала, что количество конфискаций относительно числа дезертиров невелико не от слабости работы – это «явление общее для всей Республики и Псковская Комдезертир по числу произведенных конфискаций стоит далеко не на последнем месте»[659]. Этот резкий окрик сверху был, по-видимому, вызван давлением на саму ОКД со стороны ВГШ, который обратил внимание на слабое проведение конфискаций и предложил «решительно воздействовать на губернии Округа в смысле действительного усиления репрессий»[660]. В качестве примера для подражания были приведены данные по Московскому военному округу: 2567 конфискаций за 1–15 июля. Федоровский спустил справедливую критику ниже по вертикали.

Применение имущественных мер воздействия против укрывателей и семей дезертиров запутывала следующая коллизия: нередко возникали ситуации, когда конфискации должны быть произведены в семье дезертира, брат которого честно служил в Красной армии, а хозяйство у них было общим. Эту двусмысленность разъясняла телеграмма ЦКД от 8 августа 1919 г.: «За семьями, у которых один из сыновей дезертир, а другой честный красноармеец, сохраняются все виды помощи и пособия, установленные для семей красноармейцев»[661]. Логика такого решения весьма очевидна: слишком велика была вероятность добавить к одному дезертировавшему еще и его родственника, который возмутится несправедливой конфискацией и решит, что больше терять ему нечего. Впоследствии при массовом применении конфискаций как основного вида наказания семей дезертиров такие казусы встречались все чаще. В новом разъяснении ЦКД от 4 августа 1920 г. уточнялось, что имущество таких семей все же может быть подвергнуто конфискации в «доле, причитающейся дезертиру»[662].

Государственная поддержка семей «честных красноармейцев» как гарантия спокойной службы в отрыве от дома и хозяйства из-за скудности средств не стояла на высоком уровне. Тем не менее этой помощью и льготами дорожили. В ходе Гражданской войны к весне 1920 г. самой верной стратегией борьбы с дезертирством на Северо-Западе была признана конфискация имущества. Целью было вызвать «враждебное отношение к дезертирству». Конфискации понимались и как важнейший элемент построения нового мира – достижение «искусственной пролетаризации кулаческих элементов» через раздачу конфискованного бедным. Несмотря на все недочеты, эта практика была успешной. Это были не абстрактные кары на голову дезертиров, рассыпаемые государственной пропагандой, а очень конкретное и болезненное «наказание рублем».

2.3. Агитация и пропаганда в борьбе с массовым дезертирством

Массовое дезертирство красноармейцев в годы Гражданской войны – многосоставное явление, в основе которого лежал самый широкий комплекс причин. Соответственно, для борьбы с ним власти не ограничивались силовыми и экономическими акциями, а вынуждены были как работать на предупреждение данного военного преступления, так и всеми способами побуждать дезертиров к возвращению в армию. Одновременно нужно было добиться от общества осознания всей вредности дезертирства, необходимости активного участия в борьбе с ним. Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что большевики в 1917 г. активно занимались разложением армии. Уже в апреле 1917 г. английский посол Д. Бьюкенен заявлял, что «для правительства наступила пора действовать и что Россия никогда не выиграет войны, если Ленину будет разрешено продолжать возбуждать солдат к дезертирству…»[663]. И вот теперь тому же Ленину нужно было буквально на развалинах строить массовую дисциплинированную армию на основе принудительных мобилизаций, разъясняя условному крестьянину Опочецкого уезда Псковской губернии принципиальные отличия этой войны от той, почему можно и нужно было дезертировать тогда и почему это является худшим преступлением сейчас.

Говоря о воздействии на дезертиров словом и убеждением, В. И. Ленин подчеркивал сам факт возможности такого подхода в противоположность капиталистическому государству, которое не могло и рассчитывать на установление подобного контакта. Буржуазное общество в борьбе с дезертирами может использовать лишь «гнет палки или гнет голода», а в арсенале Советской России «сколько еще не использованной нами силы заключается в… товарищеском союзе рабочих и крестьян»![664] «Известия Наркомвоендел» в начале 1919 г. писали: «…сейчас самым важным вопросом, самым сильным требованием стоит борьба с дезертирством», а главным орудием в этой борьбе призвана была стать агитация[665]. Активную агитационную деятельность устным и печатным словом против дезертирства вел Л. Д. Троцкий. Он, среди прочего, был автором крайне эмоционального воззвания «Горе дезертирам»[666]. В том числе эта работа оказала серьезное влияние на моральное состояние частей 7-й армии во время боевых действий на Северо-Западе в 1919 г.

Первой и основной мерой борьбы с дезертирством Р. А. Муклевич назвал пропаганду, под которой он подразумевал «обращение к личности красноармейца, к его самолюбию, к совести»[667]. Исследователь А. П. Купайгородская утверждала важнейшую роль агитации и пропаганды в борьбе с дезертирством[668]. Задачей, целью такой работы было, по словам С. П. Оликова, «заставить дезертира идти на фронт и стать честным защитником революции»[669]. Военный историк Г. Ф. Кривошеев отмечал, что, несмотря ни на что, основными средствами борьбы с дезертирством оставались политико-воспитательные и организационные мероприятия[670]. В июне 1919 г. ЦК РКП(б) обратилось к местным комитетам партии с призывом использовать для борьбы с дезертирством все устные и печатные средства, чтобы сделать излишним применение карательных мер[671]. Говоря шире, сошлемся на слова военного юриста С. В. Маликова, отнесшего недостатки подготовки войск к главным причинам «преступлений трусливо-малодушной мотивации», большую часть которых и составляет дезертирство[672]. Безусловно, что под этой подготовкой следует понимать и результаты агитационно-пропагандистской работы в частях Красной армии.

На заседании РВСР 19 декабря 1918 г. на Всероссийское бюро военных комиссаров и военный отдел издательства ВЦИК была возложена обязанность развернуть агитационную кампанию, направленную против дезертиров, с тем чтобы «создать среди трудящихся масс населения и прежде всего в самой Красной Армии понимание всей преступности дезертирства в тех условиях, в каких находится наша страна…». Эти положения практически без изменений вошли в постановление от 25 декабря 1918 г. «О дезертирстве» (см. Приложение 1)[673]. Необходимо было массово организовывать митинги, на которых доходчиво и убедительно говорить о вредности дезертирства и необходимости борьбы с ним, издавать и повсеместно расклеивать плакаты, распространять листовки. Были приняты меры для того, чтобы в прессе появились статьи антидезертирского содержания, сатирические стихи и карикатуры. Для этого предполагалось «мобилизовать… необходимые силы литературы»[674].

В агитационно-пропагандистской работе были задействованы современные технические