Утраченный рай - Марина Серова

— Это правда? Тогда я хочу вас попросить. Только пусть вам эта просьба не покажется странной. Словом, меня мучают какие-то опасения. Ведь я знаю эту историю только со слов Максима Леонидовича. Но был ли он искренен со мною? Вдруг все обстоит совсем не так? Вдруг бедную женщину держат в клинике против ее воли и без всяких оснований? А я тогда, выходит, участвую в какой-то грязной игре? Вы обмолвились при нашей первой встрече, что наслышаны о Максиме Леонидовиче. Вот я и решилась открыться вам и попросить, чтобы вы мне рассказали о нем все, что знаете.

Профессор посерьезнел.

— Я очень хочу вам помочь, уважаемая…

— Татьяна.

— Очень приятно. Так вот, к сожалению, я совершенно незнаком с личной жизнью четы Алексеевых. «Наслышан» — выражение фигуральное. Я ведь интересовался лишь тем, что касается сферы искусства. Но вы, Татьяна, очень симпатичны мне, особенно теперь, когда не побоялись быть искренней. Поэтому я готов вам помочь. Через несколько дней я возвращаюсь в Москву. И там непременно найду сведущих людей, которые смогут предоставить интересующую вас информацию.

Мне все меньше нравилась колея, по которой покатился наш разговор. Тем не менее я горячо откликнулась:

— Я даже не знаю, как вас благодарить, Антон Эдуардович!

— Ну о чем вы говорите! При чем тут благодарность? Я искренне хочу вам помочь разобраться в этой сомнительной истории. Мне вполне понятны ваши опасения. Всегда неприятно, когда тебя используют.

Он говорил так, словно хотел дать понять, что сам лично тоже сомневается в порядочности Алексеева.

— Вот разве что я осмелюсь попросить вас об одной маленькой услуге.

— Конечно, я тоже с удовольствием помогу вам, чем смогу! — Разговор, похоже, принимал интересный оборот.

— Вы ведь вхожи в дом Алексеева?

— В общем-то, я там живу — чтобы в случае чего быть, как говорится, под рукой. Но только не подумайте, между нами…

— Ну что вы, разве это меня касается? Я вот о чем. Мне показалось, что вы неплохо разбираетесь в живописи. Вы делали такие интересные замечания на выставке. Видите ли, меня, как искусствоведа, очень интересует миграция предметов искусства внутри страны. Это очень специфическая проблема, кто-то может даже назвать ее идеей фикс. Но для меня это серьезная тема научного исследования. А сами владельцы полотен неохотно идут на контакт с нами, исследователями. Поэтому иногда очень сложно проследить путь той или иной картины. Так вот, просьба моя заключается в том, чтобы вы посодействовали по мере сил моему исследованию. Проследите, какие картины Максим Леонидович приобретает, какие продает. Соответственно, у кого приобретает и кому продает. Вам при вашей роли это будет несложно. А я обещаю вам, помимо интересующей вас информации, еще и очень щедрый гонорар.

Да за кого он меня принимает? Ах, ну да, за бедную актрису, не брезгующую ничем. Что же он, за дуру меня держит? «Научные исследования». Хотя о чем я говорю? Если бы не уроки Завадского, я приняла бы все за чистую монету. Только от него я узнала, на какие ухищрения и траты приходится идти ради информации об интересующей картине. Стало быть, господин Краузе не теоретик. Он тоже охотник за шедеврами.

— Ну, что вы скажете?

Раз удалось прикинуться дурочкой, лучше всего продолжать в том же духе.

— О, я рада буду внести свой посильный вклад в ваши исследования! Для меня это большая честь!

Краузе разулыбался.

— Вот и прекрасно. Детали обсудить еще успеем. А теперь мой черед рассказать вам свою историю. Дело в том, что мой прадед был уроженцем Германии…

Я не очень вслушивалась в его рассказ о родословной, пытаясь проанализировать, почему меня вдруг понесло совсем не по намеченному плану. Но вдруг ухо резануло какое-то слово.

— Как вы сказали? — переспросила я.

— Да-да, не удивляйтесь, я тоже наследник титула. Барон фон Краузе. Это нынче большая редкость.

«Барон», — застучали молоточки в моей голове. «Барон скоро до меня доберется… Знаю, что он никак не может быть в Тарасове… Я боюсь… Барон точно здесь, требует встречи…» Голос Доры, произносящей в беседке эти слова, был полон неподдельного страха. Дора, ловкая мошенница, обманувшая стольких мужчин, шедшая на рискованные авантюры, кого она могла панически бояться? До чего же опасен должен быть этот человек! Я с трудом подавила в себе импульс оттолкнуть своего спутника. Но взяла себя в руки и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоить колотившееся сердце.

— Что с вами, Татьяна? Вы побледнели! — Краузе испытующе посмотрел на меня.

— Давайте присядем, Антон Эдуардович. Что-то голова закружилась. Наверное, с непривычки — редко бываю на свежем воздухе.

— Да, такое случается. Как мы, к сожалению, отдалились от природы.

Он бережно усадил меня на парковую скамейку.

— Антон Эдуардович, — слабым голосом произнесла я, — не сочтите за труд, раздобудьте мне где-нибудь минералочки. Здесь в парке должно быть кафе.

— Сию минуту принесу. Сейчас вам должно полегчать, сидите тихонько.

С этими словами он удалился в глубь парка, откуда раздавались звуки музыки. Я же стала лихорадочно соображать. Совпадение? Ох, вряд ли. В этом деле пока не было случайностей. Но не могу же я предъявить серьезные обвинения человеку, основываясь только на одном слове и на подслушанных обрывках разговора. И вообще, из того, что Дора боялась какого-то Барона, еще не следует, что он причастен к ее убийству. Неужели совпадение? Словом, нужны более веские доказательства. Для этого надо потрудиться. И желательно не откладывать дело в долгий ящик. Прежде всего следует навестить Виталия. Узнать, как он чувствует себя после вчерашнего, и кое о чем его порасспросить. Но сделать это я смогу только ближе к вечеру — после того, как встречу ребят из питомника, ведь мы договорились не на точное время, а просто на «после обеда». Кроме этого, мне надо встретиться с Папазяном и рассказать ему о Бароне. Если это не совпадение, то мне тоже нужно поостеречься. По крайней мере следует предупредить Гарика. А сейчас я сделаю один ход и посмотрю на реакцию господина барона.

Пока я размышляла, со стороны кафе показался Краузе с бутылочкой минералки в руках. Я изобразила замученный вид. Он подошел и заботливо предложил:

— Попейте, Танечка, вам полегчает.

Я поблагодарила и сделала несколько глотков.

— Ну как вы? — поинтересовался Краузе.

— Стало немного легче. Вообще-то это нервы. После вчерашнего происшествия я всю ночь глаз не сомкнула. До сих пор в дрожь бросает.

— Какого происшествия? О чем вы?

— О, вы не представляете, какой это ужас! Вчера было совершено покушение на Максима Леонидовича. Киллер ворвался прямо в дом. Только по случайному стечению обстоятельств все обошлось благополучно. Дело в том, что в тот момент Максим Леонидович должен был находиться в кабинете один. Совершенно случайно я вернулась раньше, и еще горничная в то же самое время принесла кофе. И Виталий Николаевич тоже там оказался.