Запрет на тебя - Елена Тодорова

Она оборачивается, ловит мой взгляд и улыбается.

Снова возвращается к своим делам. Заводит какую-то мелодию, я засыпаю.

И так до самого вечера.

Вынырнув из ямы своего сна в последний раз, я обнаруживаю, что остался в комнате один. Где-то в коридоре хлопает дверь. Очевидно, Марина недавно вышла. А вместе с ней и пленивший меня морок.

Точно колдовство какое-то держала… Ведьма.

Соскакиваю с кровати, натягиваю штаны и подхожу к ее столу. На деревянной поверхности идеальный порядок. Ничего, кроме вазы с цветами, нет. Но черт меня дергает выдвинуть ящик. Один, второй… На третьем замираю.

Фотографии. Десятки моих фотографий.

А между ними салатово-голубой блокнот формата А4, в котором она сегодня весь день писала. Рандомно распахиваю и дышать прекращаю.

«29 января,

Сегодня Даня снова по просьбе брата забирал меня из школы. Мне удалось вовремя обуздать свой гонор и мы почти не ссорились. А он вдруг сказал, что я у меня «чертовски красивые губы»! Я жутко смутилась! Даже не нашлась, что ответить. Полчаса прошло, как я дома, а меня до сих пор трясет. Невероятно! Вот бы он когда-нибудь додумался меня в эти губы поцеловать! Нет… О, нет-нет-нет! Тогда я точно умру! Или сойду с ума! Господи…»

Вдыхаю. Сглатываю. Перебираю страницы дальше – за раз с десяток перемахиваю.

«14 марта

Сегодня мы с Даней столкнулись в городе. Он был не один. Но, как только увидел меня, попрощался со своей подружкой и увязался за мной в ТЦ. Я едва дышала от волнения, но виду, вроде как, не подала. Вообще мне нужны были чулки для танцев. Но, черт, какие чулки, если повезло встретить Даню Шатохина?! Я, короче, соврала, что иду в кино. И он пошел со мной!!! Боже, как это было классно! Очень-очень похоже на свидание…»

Выдох. Вдох. Сминаю пальцами страницы.

«12 апреля

Приехал брат с Лизой, и за ними, конечно же, Даня! Иногда мне кажется, что он реально член нашей семьи. Но это только радует! Я его очень-очень люблю! Ночью я спускалась на кухню, чтобы взять что-нибудь из фруктов и орешков погрызть. Артем с Даней смотрели матч в гостиной. Когда я проходила мимо, наши с Шатохиным взгляды пересеклись и… Это было как фильмах! Между нами словно молния шандарахнула! Я думала, что там и сознания лишусь. Чудом до кухни дошла. Там что-то делала, все из рук падало. Не помню, что взяла. Пока назад возвращалась, такие эмоции накрыли, что вдруг как-то очень страшно стало, и я не рискнула поднять взгляд, хотя чувствовала, что он на меня смотрит…»

Выдыхаю с кашлем. Давлюсь воздухом. Стопорю функцию, чтобы не задохнуться.

«18 апреля

У меня есть одна большая мечта! Я хочу, чтобы мы с Даней Шатохиным сделали парные татуировки. Боже, очень хочу! Надеюсь, когда-нибудь сбудется! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Какие на хрен татуировки? Зачем? Почему со мной?

«26 апреля

Сегодня удалось поговорить с одной из подружек Шатохина. От нее я узнала жуткие вещи. Полдня в себя приходила! Тошнило ужасно. Под кожей зуд сидел, будто черви ползали. Бр-р-р!!!

Все сложно. Все очень сложно.

Мне нужен план. Гениальный план.

Но сначала надо изучить матчасть. Много информации перелопатить предстоит. Все, что нарою. Все!

Записаться на консультацию к психотерапевту – обязательно.

Завтра тошнота полностью пройдет, и я возьмусь за дело…»

Что за хуйня? Что, блядь, за хуйня?!

Мне от прочитанного самому тошно становится. Да так, что впору вырвать!

Что она узнала? В чем копалась?

Какой план? На хрена? Что ей, блядь, от меня нужно?

Пытаюсь продышаться и забыть. Но правда в том, что внутри меня разворачивается ужас. Настоящий, мать вашу, ужас! Который я расщепить и понять неспособен.

Захлопываю ящик Пандоры. Шатаясь, пячусь назад.

– Дань, – вспарывает пространство радостный голос. – Как хорошо, что ты проснулся!

Сглатывая, поворачиваюсь.

– Марин... – с трудом из себя выталкиваю.

– Я уже очень голодная, Дань! Давай, пожалуйста, поедим.

– Марина, – усиливаю давление настолько, что она вздрагивает. – Оденься. Мы едем в город.

Втопив педаль газа в пол, гоню в город на бешеной скорости. С Маринкой не разговариваем, пока она не скручивает регулятор громкости музыки до нуля и не выдает:

– Ты задумал что-то конкретное?

Поворачивая голову, диким взглядом на ней стопорюсь. На самом деле я сам не знаю, что собираюсь делать и куда именно ее везу. Суть в том, что поразившая мое сознание мысль, будто Маринку от меня тошнит, заставляет подыхать. Горят мои мозги, горит мой грудак, горит моя утроба – горит весь организм. А с ним каким-то необъяснимым образом корчится та сама черная-черная душа.

Глаза жжет. Сердце отбивает дикий ритм.

И чем дольше я смотрю на Чарушину, тем хуже мне становится. Пылающее тело словно розгами сечет. Прорывая кожу, уникальным ядом мышцы разит. Отравляет в моем гребаном организме каждую чертову клетку.

Не знаю, каким образом, но в объятом адским пламенем мозгу всплывает не совсем адекватная информация: Маринка мечтала о парных наколках со мной до того, как поднялась некая грязь.

Актуально ли это теперь, когда она что-то там знает? Тошнит ли ее от меня сейчас?

Мне нужно понять. Похрен зачем. Просто нужно. Без этого понимания я сдохну. И с ним – тоже. Но лучше страшно и быстро, чем долго и мучительно.

– Давай набьем парные татухи, – заношу топор над собственной шеей.

– Прямо сейчас? – отзывается она, покусывая губы.

Я с трудом заставляю себя следить за дорогой, а не тупо непрерывно жечь ее своим абсолютно нездоровым интересом.

– Да, – умудряюсь одно это короткое слово порвать на хриплые звуки. – Прямо сейчас, Динь-Динь. Знаю мастера, который примет.

– Хм… – выдает она после паузы.

Стекла в Гелике с двух сторон опущены. Летающий по салону ветер играет Маринкиными волосами, то и дело подбрасывает светлые пряди и разносит их одуряющий аромат. Я поглощаю его и с каждым вдохом все ярче разгораюсь.

– Так что? – подгоняю, впиваясь в Чарушину очередным затяжным взглядом.

Она вдруг улыбается.

– Согласна, Дань! – выпаливает как-то чересчур на кураже. Пока внутри меня срабатывает, наконец, сраная противопожарная система, заливая тело пусть кипятком, но все же спасительным, моя ведьма даже торжествующе руки вверх вскидывает. – Тумц, тумц, тумц, – прется кайфуша, выписывая по моему салону танцевальные круги. А после откидывает голову и как выдаст своим чистейшим флейтовым регистром: – Юху-ху-ху-у-у!