Адептка Эмили - Алиса Жданова

пьян, его лицо оставалось бледным, и лишь некая неловкость движений подсказывала, что жидкость в бутылке довольно крепкая.

– Эмиль, – невпопад отозвался он и, потянувшись, налил алкоголь во второй стакан, который вручил мне. – Выпей со мной…

Его голос был таким безжизненным и лишенным эмоций, что я, испугавшись за него, беспрекословно повиновалась. Однако первый же глоток ожег горло, и я закашлялась.

– Ужас! Что за гадость!

– Виски, – пояснил Хэйвуд, садясь прямее, и я поняла, что произнесла последнюю фразу вслух. – Лучшее лекарство от всех печалей.

Я уже и сама почувствовала, как «лекарство», огненным комком прокатившись по пищеводу, видимо, попало сразу в мозг, потому что окружающие предметы вдруг стали размытыми, а Хэйвуд, наоборот, слишком четким. Ощутив внезапную духоту, я сняла пиджак и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

– Как… – Я почему-то все не могла вспомнить, что мне нужно спросить у Хэйвуда. Пришлось сделать еще один маленький глоточек из стакана, чтобы потянуть время. – Как ты?

– Бывало и лучше. Теперь придется нести ответственность за весь род Хэйвудов, – сосед грустно усмехнулся.

Мне показалось, что принесенные сегодня клятвы словно надавили ему на плечи тысячетонным весом. Слишком разителен был контраст между его вчерашним спокойным видом и тем обреченным выражением, которое читалось в его глазах сейчас.

– Ты был очень близок со своим отцом? – осторожно спросила я. Может, если он поговорит о своей утрате, ему станет легче? Однако Хэйвуд и тут меня удивил.

– Нет, и ничуть об этом не сожалею. Он был монстром, который разрушил жизнь и моей матери, и себе, и мне заодно, – ожесточенно ответил он и одним махом прикончил свой стакан. – Хотел бы я родиться в другой семье… А ты? – неожиданно спросил Хэйвуд, поднимая на меня взгляд.

– Я? А что я?

Я испуганно на него посмотрела, шокированная такими откровениями. Получается, у них с отцом были, так сказать, натянутые отношения? Но что он имел в виду, когда сказал, что отец разрушил жизнь его матери и ему? Может, отец Хэйвуда был вспыльчив и постоянно ругался?

– У тебя есть сестры? – спросил сосед, как мне показалось, снова невпопад. Я озадаченно нахмурилась, а потом отрицательно покачала головой. Зачем он это спрашивает?

– Жаль, – протянул он. – Вот если бы у тебя была сестра, например сестра-близнец, то ее можно было бы нарядить в платье, и получилась бы такая милая девочка, и…

В его взгляде внезапно мелькнуло подозрение, и он уставился на меня как-то слишком уж пристально. Вздрогнув, я поспешно поднялась и поставила стакан на стол. Неужели он все же догадался? Может, алкогольное опьянение придало ему проницательности?

– Принесу тебе воды, – твердо произнесла я и развернулась, чтобы пойти за кувшином. Но тут Хэйвуд, шагнув вперед, вдруг схватил меня в охапку и крепко прижал спиной к своей груди. Я испуганно замерла.

– Лучше побудь со мной, – тихо пробормотал он мне в ухо, и от того места, где кожи касалось его дыхание, разбежались толпы мурашек.

Я было дернулась, но Хэйвуд крепко перехватил меня поперек живота и поверх рук, отчего я оказалась словно в капкане. Сердце суматошно колотилось, и я прерывисто вдохнула. Не страшно, он просто хочет дружеской поддержки, он… Внезапно поцеловал меня в шею возле уха, отчего я окаменела.

Влажная дорожка поцелуев спустилась ниже, к изгибу шеи, и Хэйвуд вдруг рванул ворот моей рубашки. Выдранные пуговицы горохом посыпались на пол.

– У тебя на плече родинка, – хрипло пробормотал он. – Похожая на крошку от шоколадного печенья. Во время той дурацкой пьесы мне все время хотелось попробовать ее на вкус…

Перехватив мои запястья одной рукой, другой он ловко расстегнул оставшиеся пуговицы и стянул рубашку с плеча. Его губы внезапно накрыли то самое место на моей коже, где было крошечное темное пятнышко. Сначала лишь легкое касание, а затем к губам присоединился и язык, и я вздрогнула, как от удара током.

Отмерев, я забилась в его руках. Что вообще происходит?

– Хэйвуд, ты пьян, – срывающимся голосом произнесла я. – Отпусти меня!

Он действительно отпустил. Но только чтобы, развернув, как куклу, сжать мое лицо обеими руками. Я поспешно запахнула рубаху на груди. Щелчок пальцев в комнате, где был настроен магический контроль освещения, – и на нас упала темнота.

– Я падаю в ад, – хрипло прошептал мне в губы Хэйвуд, – и я утащу тебя за собой…

Его губы накрыли мои, обжигая голодным поцелуем. Пока я пыталась осмыслить его слова, он воспользовался преимуществом и заставил меня раскрыть рот.

– Хэйвуд… – Я попыталась образумить его, выгибаясь назад и уклоняясь от жарких губ.

– Молчи, – рыкнул он и шагнул вперед, тесня меня к кровати. – Просто молчи, иначе будет хуже.

Кровать толкнула под коленки, и я едва не ударилась головой о стену, когда падала. Однако Хэйвуд успел подхватить меня и удивительно бережно, подложив ладонь под мою голову, уложил на мягкое одеяло. Впрочем, его руки сжали мои запястья без всякой мягкости. Дернувшись, я обнаружила, что освободиться не получается. Я уже едва соображала от паники, а выпитый алкоголь делал тело каким-то непослушным и вялым, словно оно было вовсе не мое.

Хэйвуд снова впился в мои губы поцелуем – сначала дразнящий, вскоре он стал требовательным, подчиняющим. У меня зашумело в голове, а комната, казалось, закружилась вокруг нас, словно кровать была центром гигантского волчка. Этот поцелуй был со вкусом виски и с привкусом горечи.

На миг прикусив мою губу, Хэйвуд тут же провел по этому месту языком и внезапно углубил поцелуй. Его язык вторгся в мой рот, и я задохнулась от нахлынувших ощущений, от того, как все пространство вокруг оказалось пропитано запахом его парфюма, от того, как властно его рука легла мне на грудь…

Взвыв, я попыталась извернуться и хоть как-то пнуть его, но было уже поздно. Ладонь на моей груди сжалась, и Хэйвуд, даже сквозь хмель и толстый слой бинтов, что-то понял. Замерев на мгновение, он чуть отодвинулся и облегченно выдохнул. Затем приподнялся на локте и медленно поднял взгляд на мое лицо.

– Я был прав, – чуть слышно произнес Хэйвуд, – ты все-таки девушка…

– Да! – истерично крикнула я, и мой пинок наконец-то достиг цели. Наверное, Хэйвуд ослабил бдительность от шока. – Слезь с меня!

На удивление он сразу послушался. Точнее, сначала он щелкнул пальцами, зажигая освещение. Потом – медленно перевел взгляд с моего дикого, перекошенного лица вниз, на перемотанную бинтами грудь. И лишь затем плавно поднялся и отошел, повернувшись ко мне спиной. Я тут же села, поспешно застегивая уцелевшие пуговицы и одновременно беззвучно всхлипывая. Он видел меня без рубашки. Он трогал меня. Какой