Как далеко ты сможешь пройти? - Джон Маклин

В тот день я проехал из одного конца улицы в другой несколько раз. В какой-то момент у меня возник вопрос — настолько важный, что на его решение мне нужно было направить все свои силы. «Интересно, — спросил я себя, — есть ли у меня теперь возможность вернуться в триатлон не на инвалидной коляске, а как обычному спортсмену». По идее, мне следовало сразу отмести эту мысль как совершенно безумную. Но вместо этого я почувствовал, что в моей жизни вот-вот начнется новая глава.

Вскоре после первой поездки на обычном велосипеде я позвонил своему старому другу Гордону Беллу. Мы с Горди знакомы еще с 1995 года, когда я впервые пытался покорить гавайский Ironman. Я не знал никого из представителей Австралии, но Горди ввел меня в их клуб. Он даже договорился, чтобы к моей гоночной коляске прикрепили австралийский флаг. Прямо перед началом гонки Гордон оказался рядом, когда кто-то из участников крикнул:

— Эй, а почему ты в гидрокостюме?

Прежде чем я успел сказать хоть слово, Гордон Белл ответил:

— Он же колясочник, дурья твоя башка.

Двумя годами позже, на Ironman 1997 года мы с Гордоном пересекли финишную линию вместе. Мы не планировали этого заранее. Просто так получилось, что мы вдвоем финишировали одновременно. Теперь Гордон был директором-распорядителем Непин-триатлона, поэтому я позвонил именно ему.

— Хочу поставить тебя в известность, что в этом году собираюсь заявиться на ваш триатлон.

— Это здорово, Джон. Ты же знаешь, как нам нравится видеть тебя на трассе. Добро пожаловать в любое время, как только у тебя появится такая возможность. Мы с нетерпением ждем тебя, — ответил Гордон.

Тут следует отметить, что я проходил Непин несколько раз, помимо тех, что были упомянуты в этой книге.

— Спасибо, — сказал я, — но я прошу не включать меня как колясочника. В этом году, Горди, мне хотелось бы выйти на старт как обычному спортсмену.

— Что? — переспросил Гордон, не веря своим ушам.

— Я сказал, что хочу выступить как обычный спортсмен.

— Ладно. Постой. Ты хочешь чего? То есть я хотел спросить как?

Я пересказал Гордону сокращенную версию того, что произошло за последние несколько месяцев. До этого звонка я не делал большого секрета из новости о восстановлении своей способности пользоваться ногами, но и не прикладывал особых усилий, чтобы о ней узнали те, кто не входил в круг моих близких родственников и друзей.

— Это потрясающе! — воскликнул ошарашенный Гордон. — Расскажи подробнее, как ты это себе представляешь.

— Думаю выступить в октябре, чтобы у меня было восемь месяцев на подготовку. Если ты организуешь мне допуск к гонке, я начну тренироваться, и посмотрим, что из этого выйдет, — сказал я.

— Конечно, Джон, — согласился Гордон. — Ты можешь участвовать в гонке, когда пожелаешь.

Я повесил трубку и понял, что переступил черту, отделявшую меня от так называемой «новой нормальности». Теперь я, в своем собственном восприятии, превратился из Джона Маклина — спортсмена-колясочника и паралимпийца в Джона Маклина — честолюбивого триатлета. И моим первым триатлоном должен был стать Непин — та самая гонка, к которой я готовился в 1988 году, когда со мной произошел несчастный случай, и в которой я участвовал как колясочник шестью годами позже. Непин 1994 года оказался трамплином для всего, что последовало дальше. И вот я снова здесь, через двадцать лет, и готов вернуться еще к одному новому началу. Я задал себе тот же вопрос, что задавал в 1994 году: «Если я смогу справиться с Непином, тогда что еще окажется для меня возможным? Как далеко я смогу пройти по этому пути?»

Помимо этого, я уже стал задумываться о возможности использовать триатлон как нечто большее, чем простое соревнование. Если я смогу проехать на велосипеде 30 километров после километрового заплыва, а затем слезть с него и пройти 10 километров на своих ногах, это станет событием, достойным освещения в печати. Я подумал, что предстоящий Непин-триатлон может стать превосходным инструментом сбора средств для моего фонда и поводом для открытия совершенно новой дискуссии о возможностях людей с физическими проблемами. Восстановление способности ходить перестало быть только моим личным делом. Я основал John Maclean Foundation, потому что хотел изменить к лучшему жизнь детей, прикованных к инвалидным коляскам. Передвигаясь на своих ногах и соревнуясь в триатлоне как обычный спортсмен, я получал возможность принести огромную пользу этому делу.

После телефонного разговора с Гордоном я сделал еще пару звонков. Мне нужно было передать в хорошие руки несколько вещей, которыми я сам больше не пользовался. Я позвонил одному другу и предложил ему свою гоночную коляску. Свой хендсайкл я отдал другому знакомому. У меня никогда не возникало сомнений в том, что если я что-то делаю, то обязан отдаваться этому делу на все сто процентов. Пока гоночная коляска и хендсайкл пылились в моем гараже, у меня оставался путь назад, возможность вернуться к комфортной и знакомой позиции по умолчанию. Чтобы выкладываться «на все сто», так же как обычному спортсмену, мне нужно было, как говорится, сжечь мосты. Избавившись от этих вещей, я отрезал себе путь назад.

Словно опасаясь, что одного «сжигания мостов» не хватит, чтобы укрепить мою решимость пройти дистанцию Непинтриатлона в качестве обычного спортсмена, я пошел еще дальше и упомянул о своих планах журналистке из австралийской программы «60 минут», которая готовила сюжет о восстановлении моей способности ходить. Я как бы нечаянно проговорился о триатлоне, когда она спросила, что Джон Маклин собирается делать дальше. Этот вопрос давно стал для меня привычным. Всякий раз, когда я выступаю перед аудиторией, люди спрашивают, что я собираюсь делать дальше. Его задают даже мои друзья. Еще до того, как я решил заявиться на Непин, кое-кто из них начал интересоваться, не собираюсь ли я вернуться в Кону, чтобы пройти гавайский Ironman.

В отредактированном варианте сюжета, который пошел в эфир, моих собственных слов о Непин-триатлоне не было, но в завершающей части репортажа ведущая добавила: «Мы желаем Джону удачи, поскольку знаем, что сейчас он готовится к выступлению на Непин-триатлоне в октябре этого года». После таких слов уже и речи не могло быть о том, чтобы передумать или пойти на попятный. Жребий был брошен. Даешь Непин, и никаких других вариантов!

Сюжет в программе «60 минут» стал для меня поворотной точкой и во многих других отношениях. Известие о том, что я восстановил способность ходить, не просто распространилось по округе, а стало новостью поистине национального масштаба. Сюжет начинался с показа того, как я еду в своей коляске по пирсу Сиднейской гавани. В финальной части я «бежал» стометровку, а журналистка засекала мое время на секундомере. Между этими кадрами зрители знакомились с Амандой, Джеком, с Кеном Варом и с моим лечащим врачом, специалистом по позвоночнику, доктором Джоном Ё. Интервью перемежались вставками о моем спортивном прошлом, а кульминацией фильма стала видеозапись моих первых трех шагов в спортзале Кена. Журналистка приезжала со мной и Кеном на пляж, чтобы воссоздать мою первую пробежку, и отправлялась со мной на задний двор моего дома, чтобы я показал, что способен вытворять на батуте. На завершающих кадрах мы с Амандой прогуливались под руку. Журналистка говорила: