Пришельцы против пришельцев - Василий Головачев

Замершие, переставшие стрелять в «НЛО» люди на вершине горы смотрели на удивительный огненный гейзер, просиявший невысоко над скалами, ещё не понимая, что произошло.

Дракон вокруг Вараввы – или внутри него, не разберёшь – обрёл «голос». Его мысленный рык был ощутимо плотен и невыносимо тяжёл:

«Кто… посмел… меня… будить?!»

Конечно, это не были слова человеческого языка, робот Древних говорил мыслеобразами, эмпатиями, тонкими полями, но смысл его «речи» сводился именно к простой фразе: «Кто посмел меня будить!»

«Я! – сказал Варавва. – Мы!»

Новая «волна кипятка» обрушилась на людей, оседлавших носителя – «псевдопсихику» Дракона! Невидимые когти вонзились в тело, в голову, раздирая кожу и мышцы, дробя кости, стремясь сбросить «наездников»!

«Остановись! – крикнул Варавва внутрь себя – Дракона, отбивая когти, с трудом удерживаясь на грани сознания. – Мы не враги тебе! Уходи отсюда! Это не твоё время и не твой дом! Твои создатели давно покинули эту Вселенную, иди ищи их!»

Сила, сжимавшая мысленные тела людей, отступила.

Дракон размышлял. Либо сравнивал полученную информацию с заложенными в него программами.

«Кто вы?!»

«Люди, – ответил Варавва, держась из последних сил. – Мы здесь живём. – Повторил: – И мы не враги тебе!»

Несколько томительных мгновений монстр вокруг – или опять же внутри Вараввы, попробуй отдели – крутил спирали непонятных тающих форм-мыслеобразов, потом огляделся (Варавва снова это почуял), анализируя всё, что происходило не только в районе реки, но и на всей Земле, и огненным копьём рванул в небо!

Последнее, что почувствовал Варавва, было стремительное падание в бездну…

Открыл глаза, увидел над собой мутную стеклянную крышку, замер, потом по рукам и ногам пробежала колкая волна ощущений – к коже возвращалась чувствительность, он понял, что обнимает обнажённое женское тело, снова замер, боясь разрушить иллюзию, и услышал голос:

– Мы умерли?..

– Мы живы! – шепотом возразил он. Поцеловал девушку в затылок. Ударом руки сбросил крышку саркофага, повторил ликующе: – Мы живы, Женечка!

Оба поднялись в пластиковом корыте, не разнимая объятий.

К ним подскочили Старшинин и Вепрев.

– Ну?! – расцепил челюсти полковник.

– Он ушёл, – небрежно отмахнулся Варавва.

– Куда? – недоверчиво спросил Вепрев.

– Чёрт его знает! Я послал его разыскивать своих создателей.

– Там… стреляют, – тихо напомнила ему ситуацию девушка.

– Ни фига, криптоиды не станут воевать с нами, – с той же интонацией произнёс Варавва. – Земля для них ещё долго будет оставаться поставщиком оружия. Они так и будут поощрять этот бизнес. Не так ли, десятый?

Вопрос предназначался Дергачёву, и старший оператор кривой ухмылкой подтвердил вывод майора.

– Надо помочь капитану… – начал Старшинин.

– Отвернитесь, мы оденемся.

Вепрев и Старшинин вышли из кунга.

– А если Дракон… вернётся? – шепнула Евгения на ухо Варавве.

– Не вернётся, – успокоил её Варавва. – А если вернётся, мы с ним подружимся.

Впрочем, это он сказал сгоряча.

Или нет?..

Спал Фомин плохо. Снились какие-то грязные улочки, мусорные баки, чумазые бомжи, отгоняющие его от баков. В какой-то момент голоса их визгливо взлетели над улочкой странным хором, и Фомин проснулся.

Голоса притихли, но не пропали.

За стеной слышались стуки, звоны, со скрипом двигались стулья, ронялись на пол миски и стаканы, кто-то ругался, потом запел. Песню прервал хохот, затем заговорили сразу несколько человек, во весь голос, не по-русски, и Фомин вспомнил, что неделю назад в соседнюю квартиру вселилась семья из Азербайджана. В первую же ночь переселенцы устроили праздник по поводу переезда, и соседи Фомина глаз не сомкнули до утра.

Вторая ночь почти ничем не отличалась от первой. А так как в Москве давно работало распоряжение мэра о соблюдении тишины после десяти часов вечера, жильцы осторожно напомнили переселенцам об этом законе.

Следующая ночь прошла более или менее спокойно. А потом началось то же самое: грохот сдвигаемой мебели, голоса, ругань, песни, хохот и крики. Словно приезжие решили доказать, что порядки устанавливают здесь они и что местные законы на них не распространяются.

Фомин два дня отсутствовал, был в командировке на Севере, потом сутки дежурил: он служил в спецназе ГУИН, – вернулся уставшим и лёг спать. Однако проспал недолго. Посмотрел на часы: половина четвёртого. Что у них там за праздник? Февраль, зима, холодно, в такую погоду только спать и спать. Неужели соседи не вняли увещеваниям жильцов? Позвонить в милицию или самому попробовать договориться?

Он полежал с минуту, прислушиваясь к шуму за стеной, сходил в туалет, глотнул холодного чаю. Натянул спортивный костюм, собираясь заняться усмирением «хозяев жизни», но его опередили.

В коридоре послышались голоса, стук в дверь.

Фомин заглянул в глазок.

Перед дверью соседской квартиры стояли две женщины, старик в халате и молоденький милиционер. Женщин и старика Фомин узнал, они жили на этой же площадке, в соседних квартирах. От сердца отлегло: Фомин не любил конфликтовать с людьми по любым поводам, и если случалось такое, то исключительно в те моменты, когда у него лопалось терпение. В данном же случае его вмешательство не понадобилось.

Послушав перебранку за дверью, Фомин с облегчением вернулся в спальню, сбросил костюм и нырнул под одеяло. Через полминуты он уже спал.

Утро двадцать третьего февраля выдалось солнечное, и настроение у него поднялось. Вспоминать о ночных кошмарах уже не хотелось. Фомин собрался было сварганить себе завтрак: жил он один после ухода жены три года назад, – но в этот момент позвонил Дэн Лаванда, то есть Даниил, или Данька среди друзей, предложил встретиться в кафе на Долгоруковской, и Фомин согласился. Жил он всего в десяти минутах ходьбы от кафе.

Данька (Дэном он был на работе и среди постоянных юзеров игровых сайтов) работал в Центральном статистическом управлении уже четвёртый год, после того, как уволился из ГУИН, где с ним и познакомился Фомин, и был натурой увлекающейся. Как и приятель, он в свои 33 года жил один, но в отличие от Фомина ни разу не женился, считая, что у него всё впереди.

Они встретились у кафе, похлопали друг друга по спинам, заняли столик.

Фомин был старше приятеля на два года, но выглядел спортивней, так как продолжал заниматься рукопашным боем профессионально. В его работе иногда приходилось применять боевые навыки, поскольку спецназ ГУИН кидали в самые горячие точки России, где начинались бунты заключённых.