Пришельцы против пришельцев - Василий Головачев

– Он «кипит»!

Вепрев выглянул наружу, пригляделся к глыбе Дракона, передёрнул плечами, вернулся к пультам.

– И в самом деле кипит – фонтанчики пускает и красными молниями стреляет.

– Готово, – доложил Дергачёв.

Старшинин склонился над саркофагом.

– Станет плохо – дайте знать.

– Обязательно, – пообещал Варавва, обнимающий Евгению со спины – руки на животе, под грудью; оба лежали на боку. – Но мы его укротим!

Крышка саркофага захлопнулась.

– Разгон! – повернулся к операторам Дергачёв. – На «бэта-сорок», ламинарно, в три стадии.

Операторы ответили «музыкальными» аккордами клавиатур.

Рябь на экранах контроля потускнела, сменилась игрой синих и зелёных колец, испускающих россыпи звёздочек.

Центральный экран показал цветную схему, изображавшую два человеческих черепа, внутри которых пульсировали жёлтые и красные чешуи и петли.

– Мне надо сесть, – пробормотал Дергачёв, ещё больше бледнея.

Вепрев помог ему добраться до кресла.

Глаза лежащих в саркофаге закрылись.

– Они отключились? – нахмурился Старшинин.

– Входят в изменённое состояние сознания.

Снаружи раздался треск, что-то быстро прокричал Алексей.

Вепрев выглянул.

Туша Дракона изменила очертания, перестав быть огромной текучей глыбой металла, поднялась вверх, приобретая форму карикатурной фигуры человека, увитой сеточкой молний.

– Голем! – оглянулся на кунг лейтенант. Глаза его горели, он был возбуждён и потрясён.

– Отойди! – сказал Вепрев.

Алексей отступил к кунгу.

Шелест остался стоять на месте, неподвижный, как деревянный идол.

«Голем» начал корчиться, то разделяясь на две фигуры, то сливаясь в одну, молний вокруг него стало больше, пещеру накрыла волна треска, запахло озоном.

Алексей отступил ещё дальше.

– Дьявольщина! Он не потечёт во все стороны?!

Дракон внезапно застыл – кошмарная конструкция из двух объединённых, текучих, металлических «скелетов» – и безглазо посмотрел на людей…

* * *

Лежать было неудобно, и если бы не ощущение живого прикосновения тела женщины и не осознание цели, Варавва испытывал бы, наверно, неловкость и недовольство, но испытывал душевный подъём, трепет и обвальную нежность пополам с желанием защитить любимую от любых бед и невзгод. Мужское либидо в счёт не шло, хотя по сознанию и скользнул «кроличий хвостик» желания. Главным в данный момент было ощущение не физической, а духовной близости.

– Извини, – на всякий случай сказал он.

– Мне приятно, – прошептала она в ответ.

– Мне тоже. Повторим… потом?

– Если захочешь…

– Захочу! – подтвердил он.

По телам пробежала волна электрических укольчиков, оба замолчали, прислушиваясь к себе. Свет перед глазами померк. В голове Вараввы родилось облачко эфемерного свечения, объявшего весь объём головы, объединившего все чувства в единый ментальный «организм».

Евгения вздрогнула. Он успокаивающе сжал её в руках.

Облачко мыслей-ощущений выросло в размерах, выходя за пределы черепа, соприкоснулось с другим таким же, принадлежащим спутнице.

Откуда-то из глубин внутреннего космоса вылетела теннисная ракетка, подбросила ментальные «мячики» пары и загнала в подобие трубы, состоящей из светящихся фиолетовых обручей. «Души» Вараввы и Жени устремились по этой трубе в пропасть неведомой глубины, вонзились в свитую из ветвящихся молний гору нечеловеческих ощущений и переживаний, обвитую чёрными пауками и каракатицами.

Варавва почувствовал, как сжалось сердце: пауки несли в себе некий древний апокалиптический ужас и угрозу! Это дала о себе знать программа Дракона, его «психика», нацеленная на войну с себе подобными, и паукообразные файлы готовы были направить хозяина на ту деятельность, для которой его создавали. Чтобы подчинить робота, надо было эти файлы нейтрализовать и добраться до сияющего «сердца» монстра, представляющего собой основной контур управления.

«Женя! – мысленно воззвал Варавва. – Ты меня слышишь?»

«Слышу, милый!» – отозвалась она; это был не звук, не голос, не радиопередача, но он услышал ответ.

«Пробиваемся к девайсу Дракона, видишь светящийся георгин?»

«Чувствую…»

«Защищай спину от пауков, если полезут!»

«Как?»

«Представь, что ты язык огня, и бей по лапам!»

«Поняла».

Варавва сосредоточился на броске, наметил атаку на ближайшего паука и прыгнул вперёд, вонзая в растопырчатую многолапую тень огненный клинок мысли.

Паук дёрнулся, загорелся, распадаясь на струи дыма, освободил проход.

Остальные пауки с недоумением повернулись к огненному гостю, несущему им смерть.

Варавва безжалостно развеял с десяток тварей, почувствовал приток сил (Женя не отставала, размахивая горящим копьём мысленной поддержки), достиг текучей световой сердцевины георгина, влился в него, как струя расплавленного чугуна в ковш.

Обожгло, ослепило, но не сильно, способность чувствовать и мыслить он не потерял.

Зрение стало многодиапазонным, вариативным, резонансным: всплеск – из темноты выплывает искажённый объём пещеры, видны люди в ней, кунг, трубы. Ещё один удар сердца – волна искажений стирает первое впечатление, изображение дробится на осколки, гаснет…

Новый всплеск озарения – отчётливо проявляются слои породы в стенах пещеры, сотрясение – объём вокруг причудливо ломается на кривые зеркальные осколки, гаснет… и эта метаморфоза зрения с частотой в три-четыре потрясения в секунду продолжалась до тех пор, пока Варавва не занял собой почти весь эфемерный призрачный массив «звериного девайса».

Последним усилием воли он подчинил трепыхание георгина, всю его информационно-энергетическую иерархию себе (до него это пытались сделать пси-операторы, последним – Белобров) и превратился в сущность, созданную сотни миллионов лет назад неизвестными разумными существами для войны.

«Вар! – послышался тонкий голосок. – Мне страшно!»

Он вытащил огненную мысль-птицу из объятий паука, походя развеяв его в пыль, пристроил птицу внутри себя как дополнительное сердце.

«Не бойся, помощница! Идём дальше?»

«Идём!» – прозвенела-просияла птица.

Зрение обрело комплексно-адресный характер: Варавва стал видеть то, что хотел видеть в данный момент.

«Кунг!»

Перед его мыслевзором раскрылся объём блока управления, где сидели операторы, терпеливо ждали «продолжения банкета» товарищи и лежали в саркофаге, тесно прижавшись друг к другу, тела пси-посланцев.