Разум и чувства - Джоанна Троллоп

Элинор тоже повернулась лицом к сестре и мрачно сказала:

— Вместо того чтобы развеиваться, тебе стоило бы подумать о своем будущем. Станешь ли ты и дальше изучать музыку, будешь ли преподавать, поступишь ли в уни…

— Элли, я не могу!

— Нет, можешь!

По щекам Марианны покатились слезы.

— Умоляю, не заставляй меня. Пожалуйста, не надо!

— Я тебя не заставляю. Просто хочу, чтобы ты поняла, что твоя дальнейшая жизнь зависит от твоих собственных решений, а не от парня, с которым ты едва знакома!

— Не смей так говорить!

— Но это правда.

Марианна шмыгнула носом и отвернулась.

— Для тебя может быть, а для меня — нет.

Элинор опять вздохнула.

— Ладно.

— Элли! Едем со мной.

— Куда?

— В Лондон.

— Эм, я не могу поехать в Лондон. У меня же работа!

В темноте Марианна вытянула руки над головой и переплела пальцы.

— Тогда приезжай хотя бы по выходным.

— А как же мама?

— Она не станет возражать. Ей нравится, когда мы проводим время вместе.

— Ладно, может быть. Только почему ты заговорила про выходные? Как долго ты собираешься там оставаться?

— Сколько понадобится.

— Понадобится для чего?

— Для того, — голос Марианны был полон надежды, — чтобы разыскать Уиллза. И поговорить с ним.

Она повернула голову и улыбнулась.

— Тогда я буду знать, что будет с нами и с нашим будущим. А уж тогда смогу подумать и обо всех тех скучных вещах, которые тебя беспокоят.

Марианна опустила руки и коснулась пальцами щеки Элинор.

— Обещаю, — прошептала она. — Я обещаю.

— Глупости, — отрезала миссис Дженнингс, — наверняка у вас найдется время для чашечки кофе.

Билл Брэндон посмотрел на часы.

— Дело в том, что мне…

Миссис Дженнингс подхватила его под руку.

— Мы не виделись уже несколько недель, и тут я вдруг натыкаюсь на вас возле метро… — она сделала паузу и вопросительно взглянула на него, — на станции Бонд-стрит. Где это вы были?

Билл Брэндон вздохнул, словно вежливость вынуждала его выдать информацию, которую он предпочел бы сохранить в тайне.

— В Майлз-Энд.

— Майлз-Энд? Что могло вам понадобиться в Майлз-Энд?

— Я должен был заглянуть в госпиталь, — терпеливо объяснил он. — В отделение по лечению зависимостей.

— О, — вскричала миссис Дженнингс, словно сделав важное открытие, — вот оно что! Наверное, в связи с кем-то из ваших пациентов в Делафорде!

Лицо Билла Брэндона осталось таким же непроницаемым, хоть он и попытался изобразить на нем улыбку.

— А сейчас мне надо обратно, — сказал он, высвобождая руку.

— Куда?

— В Делафорд.

— Вы поедете туда не раньше, — твердо заявила миссис Дженнингс, — чем выпьете со мной чашечку кофе.

Она наклонилась к нему.

— Мне надо о многом вам рассказать.

Он смерил ее взглядом, словно видел в первый раз.

— Да?

Она улыбнулась и кивнула.

— Да, дорогой. Именно так. Угадайте, кто сейчас гостит в моем доме?

— Я не могу…

Она выпустила его руку и воскликнула так, будто была уверена, что теперь-то полностью завладеет его вниманием:

— Марианна!

Они расположились за столиком кафе «Доллиз» в «Селфриджес», и Билл Брэндон заказал себе черный кофе, отчего миссис Дженнингс пришла в страшное негодование.

— Прошу, попробуйте морковный торт, дорогой, — принялась упрашивать она. — Или хотя бы ореховый капучино. Ну же, Билл, вы слишком похудели, а это мужчине не на пользу, уж поверьте.

Он на мгновение прикрыл глаза.

— Черный кофе, пожалуйста.

— Но…

— Только кофе.

— Джонно заставил бы вас съесть торт.

— Но его здесь нет.

— Ладно, — сказала миссис Дженнингс, берясь за ложку, чтобы размешать свой гигантский капучино с шоколадом, — как хотите. Итак, к делу. Марианна Дэшвуд день за днем обливается слезами в моей гостевой спальне, и это меня здорово беспокоит.

Не глядя на нее, Билл негромко заметил:

— Я слышал, что она в Лондоне.

— От кого? А, наверно, от Джонно!

— Да.

— Тогда почему, — спросила Эбигейл Дженнингс, решительно откладывая в сторону ложку, — вы до сих пор не зашли проведать нас? Вы же знаете, я всегда вам рада.

— Я был занят.

— Это чем же?

Билл Брэндон бросил на нее короткий взгляд. Потом устало ответил:

— Эбигейл, мои дела вас не касаются.

— Но они были связаны с Делафордом?

— Возможно.

— Или с вашей загадочной дочерью?

Билл отпил глоток из своей чашки.

— У меня ее нет.

— Тогда почему…

— Эбигейл, — перебил он ее, — можем мы вернуться к Марианне?

— Ага! Я так и знала, что на этот крючок вы точно попадетесь!

— Ладно, попался, — терпеливо согласился он. — И хочу знать, как у нее дела.

— Так себе, — ответила миссис Дженнингс. — Она совершенно несчастна. Ах, Билл, дорогой, сердце ее разбито! Я пыталась пройтись с ней по магазинам, чтобы немного ее развеселить, повела на Бонд-стрит — покажите мне хоть одну девушку на всем белом свете, которая не будет рада походу на Бонд-стрит, — и поначалу мне даже показалось, что она немножко воспрянула, но тут я поняла — кажется, мы были в «Фенвике», — что она разглядывает не сумочки и украшения, как любая нормальная девушка, а людей, словно Уиллз может внезапно выскочить из-за прилавка с косметикой. Находиться рядом с ней одновременно и грустно, и утомительно. Пару дней назад она заметила пропущенный вызов у себя на мобильном и сразу же бросилась звонить ему, но оказалось, что его номер заблокирован. В любом случае, это наверняка был не он, его и в Лондоне-то, скорее всего, нету…

— Он здесь, — коротко возразил Билл.

Миссис Дженнингс поставила чашку, которую только что взяла в руки, так что та негромко звякнула о блюдце.

— Да что вы! Неужели?

— Джон Уиллоби в Лондоне, — медленно повторил Билл. — Он только что заключил важную сделку. Очень важную — для него.