Разум и чувства - Джоанна Троллоп

Миссис Дженнингс склонилась над столом, пристально глядя ему в глаза.

— Билл…

— Думаю, нет причин держать это в тайне, — сказал он. — Новость только что опубликовали в газетах.

— Только не в моей газете.

Билл добродушно ухмыльнулся.

— Да, Эбигейл. Не в вашей. Сделки с недвижимостью интересуют вашу газету только в том случае, если они подозрительны. Здесь же, насколько мне известно, все законно, просто сделка очень крупная. Джон Уиллоби был посредником при продаже очень дорогих апартаментов в одной их этих новых башен в Найтсбридже — квартиру купил греческий миллионер, решивший вывезти часть своих евромиллионов из Афин.

Эбигейл Дженнингс откинулась на спинку стула.

— Я в шоке! Не думала, что у этого мальчишки есть хоть намек на предпринимательскую жилку. И какую он получит комиссию?

Билл рассмеялся.

— Дорогая Эбигейл, я понятия не имею.

— Тогда расскажите, что это за грек? Он занимается судостроением?

Билл пожал плечами.

— Просто грек, миссис Джей, какой-то Гандрис или Чандрис, или Нархос: я не запомнил фамилию. Мне ничего о нем не известно, кроме того, что он купил дорогущие апартаменты при посредничестве Джона Уиллоби, вынудив его тем самым задержаться в Лондоне.

Миссис Дженнингс внезапно посерьезнела.

— В Лондоне, но не с Марианной.

— И слава богу.

— Билл, дорогой, она-то считает совсем по-другому! Каков прохвост!

— Думаю, — спокойно заметил Билл, — это еще слишком мягко сказано.

— А Марианна, бедняжка, такая красавица — вот только денег у нее нет.

Билл Брэндон молча допил кофе и отодвинул чашку. Потом спросил:

— А как ее сестра? Как поживает Элинор?

— О, дорогой, она такая молодец! Прекрасно показала себя на работе — той, что вы нашли для нее. Насколько мне известно, ею все очень довольны; похоже, у нее правильное отношение к жизни — в отличие от остальных членов ее семьи. Кстати, дорогой, в эти выходные она приедет повидать сестру. Если честно, я ей признательна. Очень нелегко в одиночку пытаться развлечь Марианну. Я хочу отправить их обеих на свадьбу — старая подружка Шарлотты, Сьюзи Мартино, выходит замуж. Помните ее? Думаю, там будет весело. Масса старых знакомых. Я попросила Шарлотту договориться о приглашении. Джонно и Мэри тоже приедут из Бартона — Сьюзи училась с моими девочками в школе. Так что там будет кому присмотреть за Марианной и Элинор.

Внезапно она замолчала и пристально посмотрела на него, словно вспомнив о чем-то важном.

— Билл, дорогой…

Усилием воли он заставил себя отвлечься от мыслей, в которые был погружен.

— Я буду рад повидаться с Элинор.

— Билл, — сказала миссис Дженнингс, — Билл. У этого грека есть дочь?

Маргарет молча сидела в машине, на которой они с сестрой теперь возвращались по вечерам домой. Стоило ей усесться на переднем сиденье — по ее требованию Элинор останавливалась за углом, чтобы одноклассники не увидели, на какой развалюхе им приходится ездить, — как она разразилась пространной тирадой на тему несправедливости жизни и нарушенных обещаний, мол, «Астон Мартин» ей теперь и не светит. В ответ Элинор, измотанная постоянной тревогой за Марианну, мыслями о Люси Стил и молчанием Эдварда Феррарса, прикрикнула на нее, посоветовав молчать, раз уж она не может сказать ничего приятного. В ответ Маргарет фыркнула, пожала плечами, сделала свой любимый жест, означавший «мне все равно», и теперь сидела, надувшись, рядом с сестрой, в наушниках, из которых доносились едва слышные, но раздражающие унц-унц-унц.

Элинор изо всех сил старалась сосредоточиться на дороге. Марианна уже несколько дней не звонила и не присылала СМС, а когда Элинор звонила ей сама, держалась либо отстраненно и безучастно, либо, что еще хуже, начинала жаловаться и рыдать. Элинор не меньше дюжины раз выслушала историю с пропущенным звонком, равно как и целую череду предположений о причинах, по которым Уиллз до сих пор не вышел на связь, за которыми обычно следовали истерические заверения в том, что он непременно сделает это в ближайшее время. Она знала, что Марианна день за днем обходила Кингз-роуд, и хотя до сих пор ей так и не попался тот самый «Астон Мартин», припаркованный у тротуара, сестра утверждала, что вот-вот на него наткнется — и там будет сидеть Уиллз, готовый представить исчерпывающие оправдания своего исчезновения, после чего она, Марианна, вновь вознесется на вершину блаженства и будет вознаграждена за веру в него и в его ответные чувства.

— А как там миссис Джей? — спросила Элинор, отлично сознававшая, сколь непросто жить под одной крышей с Марианной, пребывающей в душевном смятении.

— Нормально, — равнодушно ответила та. — Ее ничем не проймешь. Считает, что шоколад — лекарство от любых бед. И еще вечеринки.

— Вечеринки!

— Я прихожу, — сказала Марианна, — и просто стою с бокалом в руке. А потом возвращаюсь домой. Просто удивительно, до чего пустыми могут быть люди!

Во время их последнего разговора Элинор воскликнула печально:

— О, Эм, я надеюсь, ты испытываешь хоть небольшую благодарность!

О чем тут же пожалела, потому что в ответ Марианна вскричала:

— Благодарность? Благодарность? За то, что она держит меня тут только из-за своей страсти к разным романтическим сплетням, а я являюсь для нее их неисчерпаемым источником? Думаешь, она потащила бы меня в Лондон, если бы обе ее дочки не вышли замуж?

— Эм, я имела в виду, хотя бы просто из вежливости…

— Вежливости, — язвительно откликнулась Марианна, — вежливости! Ты только и думаешь, что о вежливости, о манерах, о респектабельности. Тебе не знакомы подлинные чувства — ты их не заметишь, даже если они обухом тебя стукнут по голове. Ты такая скованная, Элли, что тебе не стоит и пытаться понять такого человека, как я, живущего сердцем. Ни в чем и никогда! — и с этими словами сестра бросила трубку.

Элинор написала ей СМС и попросила прощения, но Марианна молчала. С тех пор они так и не говорили; молчание между ними было таким же мучительным и тяжелым, как то, что повисло сейчас в машине.

Внезапно Маргарет, не поворачиваясь, вытащила из ушей наушники и положила их на колени. Звук из iPod стал громче, и Элинор уже готова была возмутиться и приказать сестре выключить музыку, но тут Маргарет совершенно другим, нежели в начале поездки, тоном обратилась к ней:

— Элли…

Маргарет на секунду отвернулась к окну, а потом снова уставилась на свои колени.

— Извини, — еле слышно пробормотала она.

Элинор вытянула левую руку и пожала ладонь сестры.

— Магз, за что?

— За то, что так себя вела.