Миг возмездия - Эрик Фрэнк Рассел

Грэхем старался разглядеть его выражение на маленьком видеоэкране, однако телефон работал скверно, видимость исчезала, беспорядочно мелькали темные и белые пятна. — Пожалуй, винить вас трудно, — продолжал Сангстер. — Одни предатели действуют, как безмозглые бандиты, другие проявляют исключительную хитрость.

— От вас требуется лишь одно: передайте, если это, разумеется, в ваших силах, все мною сказанное в Вашингтон, — попросил Грэхем. — У меня забот по горло, не могу сам искать возможность связаться. Помогите, пожалуйста.

— Постараюсь, — обещал Сангстер. — Еще что-нибудь?

— Да. Имена и адреса всех сотрудников разведки, находящихся в городе или его окрестностях. Не могли же все поголовно угодить в западню. Кое-кто порою неделями не выходит на связь. И наверняка бродит живой и невредимый. Необходимыми мне сведениями располагал только Лимингтон, однако в Вашингтоне должны знать не меньше.

— Сделаю что смогу. — Сангстер помолчал, потом заговорил вновь и чуть громче: — Наше ведомство получило ответы на вопрос-другой из тех, что недавно задавал Лимингтон.

— Что-нибудь новое? — встрепенулся Грэхем.

— Из Британии сообщают: осмотр лаборатории, а также записей Мак-Эндрюса показывают, что он вел весьма любопытные исследования, изучал изменение скорости частиц при тепловом воздействии. Видимо, пытался разрешить загадку силы, связывающей элементарные частицы. Однако испарился прежде, чем добился успеха и англичане поставили на его изысканиях крест.

— Понятно… — сказал Грэхем. — Мак-Эндрюса распотрошили, останки выбросили. Теперь он валяется на какой-нибудь витоновской помойке, бедный подопытный кролик.

— Я сам не лишен воображения, — укоризненно произнес Сангстер, — не нагнетайте страху. Зачем вы портите мне остатки сносного настроения, смакуя ужасы?

— Извините.

— Как оказалось, ни один радиолюбитель не слышал разговора Падильи с Трелливаном, — продолжал Сангстер. — Сообщенное из Буэнос-Айреса останется тайной навеки. О Падилье известно, что он проводил радиотехнические опыты, и тем добился изрядного финансового успеха. Сколотил недурной капитал, продавая схемы упрощенной частотной модуляции. Но сгубило его другое — неизвестно, что именно. Записей не осталось никаких.

— От этой зацепки я отказался уже дня два назад.

— Вы говорите так, словно нашли другую, причем, лучшую, — в голосе Сангстера звучало явное любопытство. — Угадал?

— Я нахожу нечто иное каждое утро, — мрачно изрек Грэхем, — да только к вечеру это иное рассыпается прахом. Я — сыщик-недотепа, наломавший дров изначально. — Он поджал губы и вздохнул: — А что поделывают правительственные эксперты?

— Насколько понимаю, ничего. Две группы укрылись в местах, определенных покойным Лимингтоном. И убеждаются, что сама глухомань, якобы хранящая и защищающая, становится помехой в деле. Что-то изобретут, построят, захотят испробовать, а поблизости нет ни единого захудалого витона. Пробовать не на ком!

— Дьявольщина, этого и я не учел, — признался Грэхем.

— Вы ни при чем. Никто из нас не мог такого предположить. — Сангстер помрачнел. — А перевести лаборатории в людные места — витоны быстро их уничтожат. Куда ни кинь — везде клин. — Он прищелкнул пальцами.

— Вы, наверное, правы, сэр, — согласился Грэхем. — Я снова позвоню, если разузнаю что-нибудь стоящее.

— Куда вы теперь? — последовал внезапный вопрос.

— Я, увы, становлюсь туговат на ухо, — пожаловался Грэхем. — Вот беда-то, ничего не слыхать.

— Да полно! — В голосе собеседника звучало разочарование. — Делайте, как считаете нужным. Только будьте поосторожнее! — Раздался громкий щелчок — Это Сангстер повесил трубку.

— Как там говаривали древние? — внезапно заметил дежурный сержант. — Если ни хрена в обстоятельствах не понимаешь, задайся вопросом: кому выгодно? Кто наживается, а?

— И кто наживается теперь? — спросил Грэхем.

— Гробовщики, — ответил сержант и, поймав ухмылку собеседника, нахмурился: — Что, малый, скажешь, я не прав?

Глава 12

Бронзовая табличка гласила:

«Американская Корпорация по Производству Холодильников».

Минут пять пришлось Грэхему уламывать несговорчивого секретаря, прежде чем тот согласился, наконец, допустить его к дубовой двери, на которой золотыми буквами сияло имя директора.

Значилось на двери «Турлоу», а обладатель сей фамилии смахивал на ходячую мумию. Похоже, директор высох от постоянной и неотступной погони за прибылью.

— Ничем не могу помочь, — объявил Турлоу, когда Грэхем изложил ему цель своего прихода. Голос шелестел, словно ветхий папирус. — Мы не смогли бы предоставить фургон-рефрижератор даже занзибарскому султану, предложи он за машину столько золота, сколько весит она сама. С самого начала войны завод выполняет лишь правительственные заказы, и ни единого холодильника мы не продали.

— Не играет роли, — возразил Грэхем. — Рефрижератор нужен университету. В университете его разберут по винтику. Дайте список ваших местных клиентов.

— Дудки! — костлявой рукой Турлоу потер желтоватую плешь. — Когда-нибудь положение поправится. Придет и мой час. Каким же идиотом буду я выглядеть, если список постоянных покупателей попадет в лапы конкурентам!

— Если пытаетесь меня оскорблять… — угрожающе начал Грэхем.

— Не пытаюсь, — махнул рукой Турлоу. — Да только откуда мне знать, что вы — тот самый, за кого себя выдаете? Колечко ваше для меня — пустой звук. Что там внутри выбито — без микроскопа все одно не прочтешь. Лучше посоветуйте начальству снабжать вас микроскопами! — Он разразился замогильным хихиканьем: — Хе-хе-хе!

Еле сдерживаясь, Грэхем спросил:

— А если я принесу письменное подтверждение — дадите список?

— Дам — если принесенное меня удовлетворит, — Турлоу перестал хихикать и хитро прищурился. — Оно должно быть вполне убедительным. Ни одному ловкачу не удастся выманить у меня список лишь потому, что торговля дышит на ладан.

— Не извольте беспокоиться, — Грэхем встал. — Все будет чин чином — иначе полиция потянет меня в суд. — Задержавшись у двери, он задал еще один вопрос: — Вы давно изображаете на торговой марке медведя?

— С самого начала. Больше тридцати лет. — Турлоу просиял от гордости. — Для покупателя стоя́щий медведь означает продукцию, не знающую равных, продукцию, которая хоть это и говорю я сам, ценится везде и всю…

— Спасибо, — перебил Грэхем хвастливую тираду и вышел.

Строптивец, карауливший при входе, проводил его до дверей и спросил:

— И что же, согласился?

— Нет.

— Я так и знал.

— Почему?

Секретарь немного смутился.

— Не следовало бы об этом говорить, но если честно, у Турлоу зимою снега не выпросишь.

Пристально поглядев на собеседника, Грэхем хлопнул его по плечу.

—