Морские волки Гитлера - Пауль Герберт Фрейер

— Слева по борту вижу дымок!

Хартенштейн резко обернулся и вскинул к глазам бинокль. Он увидел клубящийся над мелкими, с прожилками пены волнами дымок. У командира мгновенно пересохло во рту. Он чуть склонился над поручнем, напряженно обдумывая ситуацию. Зачастую не следовало устраивать торпедную атаку на пути следования в операционную зону. Противник мог усилить противолодочную оборону или даже нанести упреждающий удар. Хартенштейн нервно щелкнул пальцами и закусил губу. В душе он уже принял решение атаковать и теперь рассматривал еще хорошо различимый в сумерках силуэт грузопассажирского судна водоизмещением приблизительно 20 000 тонн.

— Лево на борт!

Субмарина легла на боевой курс. Силуэт корабля пополз на визирную линейку.

— Первый и второй аппараты, пли!

Взметнулись два отливавших серебром при свете луны водяных столба.

— Моторы — средний вперед!

«У-156» описала круг, подбираясь ближе к тонущему судну. Оно быстро оседало в воде, задирая вверх носовую часть. Через полчаса корабль перевернулся, и Хартенштейн увидел десятки черных точек — головы спасшихся моряков и пассажиров.

— Всплываем! — приказал он.

— Не может быть, — удивился старший помощник, прислушавшись к отчаянным воплям. — Неужели это итальянцы?

Выбравшиеся вслед за офицерами из черной пасти люка несколько матросов, прогрохотав сапогами по деревянному настилу мостика, пробежали по верхней палубе. Хартенштейн прекрасно понимал, что оказывая помощь людям с погибшего корабля, он тем самым нарушает отданный штабом Редера еще летом 1940 года приказ № 154. Его основной раздел гласил: «Вне зависимости от погодных условий и расстояния до береговой линии запрещается принимать какие-либо меры по спасению людей и брать их на борт… В этой войне мы просто вынуждены быть жестокими».

Только сейчас Хартенштейн почувствовал, что безумно устал. Минуту он постоял, сомкнув веки и расслабив мышцы. Затем открыл глаза и щелкнул зажигалкой, поднося огонек к зажатой в чуть подрагивающих губах сигарете. Капитан-лейтенант знал, что наверняка, как минимум, получит взыскание за свой поступок. Он принадлежал к числу немногих командиров субмарин, пытавшихся хоть как-то облегчить участь тех, кто оказался в переполненных шлюпках или беспомощно барахтался в воде.

Хартенштейн тяжело вздохнул и посмотрел на руки. Пальцы побелели, вцепившись в поручень мертвой хваткой. Он нахмурился и, помогая себе жестами, заговорил с вытащенными из воды людьми.

Торпедированное «У-156» грузопассажирское судно «Лакония» должно было доставить 1500 военнопленных итальянцев из Египта через Момбасу на побережье Восточной Африки в один из английских портов. Кроме пленных и конвоя, на борту находились 268 военнослужащих британской армии, направлявшихся в отпуск, а также 80 женщин и детей.

Радист, получив от Хартенштейна текст шифровки, быстро настроился на нужную волну и начал выстукивать позывные штаба Деница в Лориане.

Лишь через три часа на «У-156» приняли ответную радиограмму: «Немедленно сообщите, передал ли корабль сведения о своем местонахождении и сколько человек успело сесть в шлюпки или оказалось в воде».

Хартенштейн зашел в командирскую каюту и обессиленно прислонился к стене. Взгляд его скользнул по лежащей на верхней полке офицерской фуражке с задранной кверху тульей и надолго остановился на фотографии жены и детей в овальной рамке. Он понимал, что если срочно не принять эффективные меры, большинство людей не доживет до утра. Капитан-лейтенант решил рискнуть, в шесть утра распорядился передать открытым текстом призыв ко всем находящимся поблизости кораблям срочно направиться к месту гибели «Лаконии».

В Лориане Дениц прошелся концом остро отточенного красного карандаша по перехваченной радиограмме Хартенштейна и недовольно скривил тонкие губы. Он приказал передать командиру «У-156», что крайне недоволен его своенравным поведением.

К вечеру большинство моряков с «Лаконии» уже неподвижно качались на волнах или, обезумев от страха, выпрыгивали из переполненных шлюпок и навсегда пропадали в пучине. Хартенштейн задумчиво вертел твердыми сухими пальцами бланк радиограммы с очередным приказом: «Передать всех спасенных вами людей на первую же прибывшую к месту нахождения вашей подлодки субмарину». Одновременно в штаб дислоцировавшейся в Бордо флотилии итальянских подводных лодок поступило распоряжение принять меры по спасению своих соотечественников.

Хмурое утро 15 сентября полностью соответствовало настроению Хартенштейна. Он тоскливо смотрел на наполовину осевшие в воду шлюпки и нескольких цепляющихся за борта людей, чувствуя, что взгляды всех стоявших на палубе скрестились на нем. Хартенштейн закурил, несколько раз судорожно затянулся и швырнул сигарету в лениво плещущиеся волны.

Показавшиеся на горизонте черные точки ненадолго пропали, потом появились снова и, постепенно разбухая, приобрели очертания субмарин. На черных с веерными релингсами рубках отчетливо просматривались изъеденные морской солью бортовые номера: «У-506» и «У-507».

На следующий день, на рассвете, в небе послышался характерный гул приближающегося самолета. Звук стремительно нарастал, и в атаку на буксировавшие шлюпки подводные лодки пошел бомбардировщик с американскими опознавательными знаками. Один за другим вздыбились огромные водяные столбы, от сильных толчков дернулись стальные тросы.

О воздушном налете командиры субмарин немедленно доложили Деницу. В радиограммах особо подчеркивалось, что бомбежка не причинила лодкам никакого вреда и что все спасенные моряки и бывшие военнопленные итальянцы пересажены на французские корабли.

Налет дал Деницу повод дополнить пресловутый приказ № 154 не менее преступной директивой, которую вскоре стали называть просто «Директива „Лакония“». Суть ее выражалась двумя фразами: «Запрещается принимать какие-либо меры по спасению экипажей потопленных кораблей… Данные меры противоречат элементарным правилам проведения боевых операций».

Командир 5-й флотилии подводных лодок капитан 3-го ранга Мёле немедленно направил в штаб командующего подводным флотом запрос, и один из высокопоставленных офицеров в приватной беседе объяснил ему, что во время рейдов у побережья США было потоплено довольно много кораблей, и если бы заодно погибли бы их команды, у противника не хватило бы экипажей для постоянно спускаемых со стапелей новых судов.

Отныне Мёле, вызывая к себе командиров отправлявшихся на боевое задание субмарин, постоянно приводил им именно этот аргумент и, как правило, говорил в конце инструктажа: «Официально командующий не может открыто приказать вам убивать моряков с торпедированных кораблей, здесь каждый должен действовать так, как велит ему совесть».

Ветер неистовствовал, лодки сильно качало, и мостики часто захлестывали волны. Не успевала схлынуть вода, как сверху снова стремительно накатывался огромный вал.

Солнце не показывалось уже несколько недель. Из-за плотно покрывших небо туч вода выглядела свинцово-серой. Облака выбрасывали на головы сигнальщиков потоки дождя и крупные колкие градины. В северной Атлантике на 140 дней осеннего и начально-зимнего периода приходилось 116 штормовых дней.