Две женщины и мужчина - Кей Хупер

— Кейн? — Фейт озадаченно смотрела на него. Она подняла руку, словно собираясь к нему прикоснуться, но тут же ее опустила. Ярко-красные ногти блеснули при свете пламени.

Отвернувшись от камина и от Фейт, Кейн подошел к роялю и сел на табурет.

— Не позволяйте мне утешать вас. — Его голос звучал резче, чем он хотел.

Кейн успел сыграть всего лишь несколько нот, когда Фейт поднялась, пробормотала: «Спокойной ночи» — и ушла в спальню.

Кейн продолжал играть, но чисто машинально. Ему хотелось последовать за ней, но он не мог этого сделать.

Фейт разбудили лучи утреннего солнца, проникавшие сквозь портьеры, и тихие звуки фортепиано. Она оставила дверь спальни приоткрытой по причине, о которой не хотела думать, и, просыпаясь среди ночи, каждый раз слышала звуки музыки.

Понимает ли Кейн, что снова и снова играет одну и ту же пьесу?

Приняв душ и одевшись, Фейт заставила себя выйти в гостиную и спокойно пожелать ему доброго утра.

Кейн перестал играть, но не поднялся из-за рояля.

— Доброе утро. — Его голос был таким же спокойным, как и ее; судя по влажным волосам и свежей одежде, он также только что принял душ, но Фейт не знала, удалось ли ему хоть немного поспать.

— Очевидно, от Дэниэлса нет никаких новостей?

— Нет, но он должен прийти с минуты на минуту.

Фейт кивнула, потом направилась в кухню и налила себе стакан апельсинового сока. Она не очень хотела пить, но ей нужна была минута, чтобы собраться с мыслями.

Что-то изменилось… Она пока не могла понять, в чем заключаются эти перемены, но чувствовала их.

Фейт не знала, как это произошло и почему, но вчера вечером Кейн впервые смотрел на нее не только как на возможное средство найти Дайну. А раз так, значит…

Нет! Она не должна об этом думать!

«Но он ведь думал об этом — думал всю ночь!»

Фейт медленно вернулась в гостиную.

— Я бы хотела…

— Чего? — В голосе Кейна почти не слышалось напряжения.

«Он не должен так страдать! Скажи ему…» Фейт старалась сосредоточиться, но голос в голове исчез, как мыльный пузырь.

— Я бы хотела, — продолжала она, — чтобы у меня была та многолетняя практика, о которой говорил Бишоп. Чтобы я могла сконцентрировать внимание и понять… — Она поставила стакан на столик. — Мне так жаль, Кейн. Я очень хотела помочь, но…

— Вы и помогли — не сомневайтесь. — Он встал и подошел к ней.

— В самом деле? — Фейт должна была задать этот вопрос, хотя инстинкт предупреждал ее, что это рискованно, так как еще не пришло время. — Или я только… усложнила ситуацию?

Кейн шагнул ближе к ней, словно заставляя себя. Его рука потянулась к ее щеке, но застыла в воздухе.

Фейт внезапно ощутила сердцебиение — и все из-за этой протянутой руки. Прошлой ночью она не смогла коснуться Кейна, вернее, запретила себе сделать это. «Теперь же, — подумала Фейт, — он не может прикоснуться ко мне, опасаясь, что это предательство по отношению к Дайне».

— Я не хочу… — пробормотала она.

— Чего вы не хотите? — Рука наконец коснулась ее щеки.

— Не хочу, чтобы вам было больно. — В действительности ей хотелось закрыть глаза и прижаться, к нему.

— Вы говорите странные вещи. — Голос Кейна звучал озадаченно, но глаза не отрывались от губ Фейт.

— Это важно, — прошептала она, сама не зная почему. — Пожалуйста, верьте мне. Я не…

— Мне все равно, — сказал Кейн и поцеловал Фейт.

Ей казалось, что она тает от охватившей ее бурной радости. Впервые после выхода из комы Фейт чувствовала, что знает, кто она такая…

Звонок в дверь так громко прозвучал в утренней тишине, что они, вздрогнув, отпрянули друг от друга.

Кейн нахмурился:

— Наверно, Тим. Я открою.

— Да, конечно, — с трудом вымолвила Фейт.

Он как будто собирался снова прикоснуться к ней, но что-то пробормотал сквозь зубы и резко повернулся.

Разрываясь между радостью, разочарованием и странным чувством, что она была на волосок от чего-то крайне важного, Фейт наблюдала, как Кейн идет в прихожую и открывает входную дверь.

При виде Бишопа и Ричардсона у нее мелькнула надежда.

Но это длилось лишь момент.

— Мне очень жаль, Кейн, — заговорил Бишоп. — Они нашли Дайну. Ее тело…

— Дайна хотела, чтобы ее кремировали. — Кейн стоял, глядя в окно квартиры сквозь недавно установленные жалюзи. — Она не страдала клаустрофобией в обычном смысле слова, но как-то сказала мне, что всегда боялась оказаться замурованной в тесном помещении — особенно… под землей. Не знаю, почему. Полагаю, это как-то связано с происшедшим в детстве.

Ричардсон наблюдал за ним с таким видом, каким специалист наблюдает за бомбой с часовым механизмом — без страха, но полностью сознавая, что в следующую секунду может произойти взрыв.

— С этим придется немного подождать, Кейн, — сочувственно сказал он. — Медицинские эксперты завалены работой, а в лаборатории говорят, что токсикологическое заключение будет готово не раньше чем через три-четыре недели.

«Как раз к Рождеству», — подумала Фейт.

Она неподвижно сидела на диване, с содроганием представляя себе холодильники в морге. Что хуже — лежать там и ждать своего часа или оказаться на стальном столе, где острые скальпели будут рассекать твое бесчувственное тело?

Конечно, Дайне теперь все равно. Она больше не чувствует боли…

— Они произвели предварительный осмотр? — осведомился Бишоп бесстрастным тоном.

— Да, прямо на месте, — ответил Ричардсон. — Учитывая то, где ее нашли, медэксперт говорит, что установить время смерти будет гораздо труднее, чем обычно, но, согласно его предварительному заключению, смерть наступила от тридцати шести до сорока восьми часов тому назад — возможно, еще раньше.

Тело Дайны было обнаружено двумя рабочими, искавшими в предназначенном к сносу и покинутом жильцами многоквартирном доме источник утечки воды. Они нашли ржавую протекающую трубу в темном полуподвале, где пахло сыростью и плесенью, и один из рабочих, более любопытный, чем его напарник, открыл запертую дверь в герметически закупоренное помещение, первоначально предназначавшееся в качестве бомбоубежища.

В маленькой комнате с бетонным полом было сухо и прохладно. Это, а также почти безвоздушное пространство защитили от разложения тело Дайны, подвергавшееся страшным истязаниям в последние дни.

— Вам понадобится точная идентификация. — Кейн внезапно отвернулся от окна, и в его глазах блеснул последний огонек надежды.

Детектив покачал головой: