Атлантида. Часть I: Дисперсия - Алёна Дмитриевна Реброва

просто слушал, удивляясь тому, что вообще могу что-то слышать. Шло время, а голос не умолкал, он твердил одно и то же бесконечно, набор неприятных, требовательных звуков не прекращался. Тогда я понял, что голос меня раздражает, и вслушался внимательнее.

- Слушай меня! Слушай мой голос! Думай обо мне! Представь меня! Кто я такой? Слушай меня!... Кто я такой!?

Я стал думать и вдруг понял, что только однажды в жизни слышал такой противный голос. Это был трехглазый уродец... Кажется, его звали Погодник.

Я представил себе его лицо, и оно тут же расплылось в мерзкой острозубой улыбочке.

- Ну, наконец-то! - сказала парящая в пустоте огромная голова. - Я думал, я до тебя уже не достучусь. Какой же ты невыносимый упрямец! Ты не спал пять дней из одного своего упрямства! И зачем, спрашивается? Неужели ты думаешь, я бы бросил тебя в этой яме совсем одного после того, как сам отправил на этот проклятый остров?

Его взволнованная болтовня отзывалась во мне сильной головной болью.

- Замолчи, - попросил я. Собственный голос прозвучал неестественно, он шел не от меня, а отовсюду.

- Нет, ну ты в своих снах, конечно, хозяин, только вот выгнать ты меня не сможешь: я слишком много сил и времени убил на то, чтобы пробраться сюда!

Голова начала уменьшаться, вскоре она стала нормального размера, а из тумана показалось остальное тело. Разрисованная кожа, лохмотья... все, как я помнил.

- У нас мало времени, ведь когда-нибудь ты проснешься и тогда ты должен быть готов действовать! - назидательно сказал Погодник, протягивая мне свою руку.

До этого я не ощущал своего тела, как будто его и вовсе не было. Однако как только мне захотелось ответить на жест трехглазого, все необходимое тут же материализовалось. Причем именно там, где должно было быть.

- Я покажу тебе кое-что, - сказал он, уводя меня из пустоты в шахты с маринием. При этом мы сами не двигались: как будто какой-то художник в мгновение око разрисовал серое ничто, придав ему облик подземных тоннелей. - Узнаешь?

Я кивнул, изумленно осматриваясь по сторонам. Судя по звукам и разговорам, тут работали люди, но я никого не видел.

- Это шахты на острове синих. Думаю, тебе будет интересно взглянуть на то, чем они тут на самом деле занимаются!

Погодник заговорщически улыбнулся и потащил меня в одно из ответвлений, откуда раздавались голоса.

К своему удивлению, я увидел, что люди там работали совсем не так, как я думал. Они молча сидели на земле, уткнувшись лбами в стены и при этом раскалывая камень инструментами! Однако голоса при этом не умолкали.

- Что они делают? Откуда голоса? - спросил я, заглядывая в отрешенные лица синих. Кажется, они не видели ни меня, ни Погодника.

- Это небольшая особенность синих, о которой стражники не догадываются, - объяснил колдун, постучав по стенам шахты. - Мариний - удивительный металл! Он хранит воспоминания обо всем, что с ним происходило. Люди, которые работают в шахтах слишком долго, умеют разговаривать с ним. Еще они умеют разговаривать друг с другом через него, передавать послания тем, кто будет работать с ним в будущем. Иначе говоря, мариний - настоящий кладезь возможностей для тех, кто не хочет быть услышанным!

- То есть, голосов тут на самом деле нет? - недоверчиво спросил я.

- Да. Я вот ничего не слышу, - Погодник пожал плечами. - А ты слышишь, хотя это ненастоящая шахта, ненастоящие люди и ненастоящий мариний. Как думаешь, почему?

Я задумался.

Если все это - мой сон, значит, эта шахта - мои воспоминания. Выходит, я уже был тут.

- Наверное, я слышал эти голоса наяву когда-то, - решил я.

- Именно! - воскликнул Погодник. - Те месяцы в шахтах, о которых ты не помнишь, научили тебя понимать язык металла.

Его слова заставили меня нервничать. В памяти начали проявляться неприятные образы. Я вспомнил о настоящих страданиях, о месте, где мне не хотелось быть... о месте, где я должен быть сейчас.

- Ага, вспоминаешь! - усмехнулся Погодник. - Согласен, ямы - настоящий кошмар. Это ведь тебе не просто дырка в земле! Дурь, которой вас заставляют дышать, лишает рассудка. Постепенно пленники ямы сходят с ума, а их воспоминания впитываются в мариний на стенах. Когда впитывать уже нечего, пленника вытаскивают, отправляют к зеленым или фиолетовым, в зависимости от того, как на них подействовала отрава. Мариний же соскребают со стен и отдают колдунам с моего острова, чтобы они расшифровали воспоминания. Именно таким образом стража узнает любые подробности всех замыслов синих... ну и других, кто вызывает подозрения.

Я с ужасом уставился на Погодника.

- Ага, - кивнул он. - Правильно пугаешься! Тебя уже второй раз бросили в яму все для той же цели: чтобы узнать, что затеял ты и твои дружки.

- Но... - я недоуменно помотал головой: слишком многое было непонятно. - Почему синие, которые якобы "говорят с металлом", позволяют забирать свои воспоминания? Как я мог забыть целые месяцы жизни, если тоже умел это делать?

- Уже через полчаса в яме люди перестают быть людьми: они и говорить-то с трудом могут, не то что делать что-то умное! Это ты у нас хитрожопый мутант, который спустя шесть дней еще даже сны видеть может... Честно говоря, ты сделал большую глупость, что не спал так долго! Если бы я смог раньше рассказать тебе о твоих возможностях, у тебя был бы шанс... а теперь, кто знает?

- Что ты имеешь ввиду? - я непонимающе смотрел на Погодника. Он страдальчески вздохнул и положил руку мне на плечо, как будто пытался утешить.

- Я знаю, ты сейчас мало чего помнишь и еще меньше понимаешь. Но у меня есть план, я смогу вытащить тебя, если ты соберешь все, что от тебя осталось, и поможешь мне. Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу? - он внимательно всматривался мне в лицо всеми тремя глазами.

- Постараюсь, - я неуверенно пожал плечами.

- Отлично, тогда идем!

Погодник взял меня за руку и вывел в основной коридор шахты. Мы пошли дальше вниз, мимо всех ответвлений.

- Примерно год назад, когда тебя впервые бросили в яму, туда попало еще человек тридцать. У фиолетовых тогда было много работы... правда, безрезультатной. Ведь через мариний можно увидеть только картинки: ни звуков, ни чувств, ни мыслей. А в ваших воспоминаниях не