Бета-самец - Денис Гуцко

Пахнет, кстати, так же, как в Анином стройварианте. Пыль она и есть пыль.

Нашел пачку «Парламента» на полу, пепельницу, достал сигарету, следом зажигалку, прикурил.

Обошлось без похмелья, но это его ничуть не радовало. Похмелье предопределило бы дальнейшее развитие утра: встать, умыться, отправиться в аптеку. Никогда не любивший эпилогов, Топилин отвергал опохмел, а с утренней местью алкоголя привык справляться посредством таблеток. Черство, зато без сюрпризов. От поселка три километра до первого светофора, направо, дальше пешком по узкой извилистой улочке под чересчур широким зонтом, цепляющимся за столбы и деревья. За магазином «Сто и одна покупка», напротив пивной «Пиво есть!», — аптека с декадентской вывеской «Просто аптека». Вернулся бы в машину в грязнущих ботинках, в заляпанных по колено брюках. Дома выпил бы порошочек и ждал — покуривая, разглядывая ворон, деловито ковыряющих клювами в поблекшей траве. Приобщаясь к ландшафту, страдая смиренно.

Схватка с похмельем заняла бы его по крайней мере на час. Целый час. Немало.

Да уж, с похмельем не задалось. Лежал, бодрый, слегка голодный, смотрел в витражные окна на дождь — на далекий край Любореченска. Мерцающие стежки сноровисто пришивали холщовое небо к бетонным крышам. Этот дождь ненадолго. Но скоро польются настоящие дожди — обложные, холодные.

Прислушивался к тому, как сознание медленно, но неотвратимо расправляет свои беспокойные крылышки.

Анна.

Что дальше?

Жениться на Анне.

Что бы из этого ни вышло.

Развестись с Анной, если не сложится.

Или стать счастливым.

Побыть счастливым, сколько бы это ни длилось.

Сел на матрасе, подогнув ноги по-турецки.

В ближайшем будущем предстоит заняться новой Аниной квартирой: Антон сообщил, что передаст ее вдове уже с ремонтом.

— Где хребет оставил, Саша? Где просрал хребет свой?

На дне бутылки золотилось мартини. Дотянулся, глотнул. Липко. Выдохлось. Привкус пыли, куда без него.

Вчера был День учителя. Вчера в качестве почетного гостя Топилин ходил в лицей литвиновских детей. Вместо Антона. Антон все еще не вернулся из Озерцов. Прислал Топилину электронное письмо — теперь они поддерживали связь посредством электронной почты:

«Сашок, понимаю, что загрузил тебя просьбами. С меня причитается. У меня еще одна небольшая просьба к тебе. Меня достали из лицея, звонят, просят, чтобы я пришел на День учителя. У них торжественная линейка, они хотят поблагодарить спонсоров. Мы им площадку делали, помнишь? В общем, просят. Говорят, готовились. Там, кстати, Ромчик будет. Он в последнее время совсем странный какой-то. Здоровается через раз. Сходишь, Саш? Там и с Ромчиком повидаешься. Как бы невзначай.

Я по-прежнему провожу время в труде и молитве. Надеюсь завтра встретиться со старцем. Святой человек. Волнуюсь.

Обнимаю, Сашка. Сходи, пожалуйста, в лицей».

Сходил в лицей.

По дороге без всякого предупреждения, без предварительного созвона завез Тарасову оговоренную сумму. Поскольку пропуск заказан не был, позвонил, вызвал его на проходную. Насладился его испугом, протянув конвертик с деньгами на виду у группы товарищей. Взял, куда он денется.

Шеренги учеников были выстроены «покоем» во дворике лицея. Директриса Наталья Ильинична встретила «фирменной» жутковато-счастливой улыбкой. Слева от входа расцвели бантами и шариками первоклашки. Топилин рассматривал лицеистов, шеи которых обвивали желтые галстуки, и думал, что желтый — это недозревший красный. И пока не дозреет, пионерскую линейку начинать нельзя. Отыскал взглядом Машу и Вову. Оксана помахала ему с противоположной стороны двора. Протиснулся поближе к Роману Ступину, мэру Любореченска, которого у Литвиновых было принято называть Ромчиком: при советской власти тот начинал завхозом в обкоме, где Степан Карпович уже возглавлял отдел.

Ромчик важно кивнул Топилину, подумал и поздоровался за руку. Огляделся, не увидел позади себя никого подозрительного. На всякий случай сделал шаг в сторону, к стволу каштана. Топилин обошел каштан с другой стороны.

— Что же вы, олигархи хреновы, гребете всё подряд? — негромкой скороговоркой произнес Ромчик, когда директриса, дунув в микрофон, начала торжественную речь.

— Почему всё подряд, Роман Алексеевич? — поинтересовался Топилин.

— Это я спрашиваю, почему. Тебе статистику показать? Показать итоги муниципальных торгов по области? Больше семидесяти процентов.

— Ну, не знаю… побеждаем. У нас же условия выгодные, Роман Алексеевич.

— Саша! Ты это знаешь кому расскажешь… Побеждают они… условия…

— Роман Алексеевич, а у вас интерес?

Грубовато получилось. Но было лень исправляться.

Когда-то «Плита» сделала немалые деньги на негласном распоряжении мэра: всем офисам-магазинам в городе замостить тротуар тротуарной плиткой не меньше, чем на пятнадцать метров по обе стороны от входа. Сам Ромчик имел с этого только десять процентов, не жадничал. Бизнес «Плиты» давно уже мало зависит от Ромчика. В Любореченске основную прибыль компании приносят целомудренные рыночные отношения — ну, почти целомудренные. Формально никакой монополии нет: в городе работает с десяток фирмочек по производству тротуарной плитки. Однако любой серьезный бизнесмен не только в городе, но и в области знает, в какой именно фирме следует заказывать тротуарную плитку, чтобы не только привести в благообразный вид свои территории, но при случае претендовать — в пределах разумного, конечно — на благосклонность Литвинова-старшего, областного министра строительства, ЖКХ и, что немаловажно, территориального развития. Что до муниципальных заказов по Любореченску, то объемы их в последние годы неуклонно падали: незамощенных участков почти не осталось. А недавно Ромчик, который за долгие годы его мэрства выторговал себе семнадцать процентов с каждых выигранных торгов, совсем отказался от сотрудничества. Думали, Ромчик перешел дорогу кому-то из областного или федерального крупняка, за что попал в антикоррупционную разработку, и теперь прячет концы в воду. Но Литвинов-старший выяснял — нет, ничего такого. Вроде бы кое-какие догадки на этот счет были у Антона, но с Топилиным он не успел поделиться.

Пока Ромчик обдумывал, стоит ли осадить Топилина за его дураковатый вопрос или лучше не обострять — все-таки литвиновский человек, — директриса объявила номер второклашек: «Песня о школе! Похлопаем».

— У меня, Саша, ребенок институт окончил, — сказал Ромчик тоном, в котором разборчиво слышалось: «а и хрен с тобой, недоумок». — Строительный. В строительстве уже год.

— Д-да, — припомнил Топилин. — Он у вас в «Строй-Паласе»? Верно?

— Абсолютно.

— Так они же не занимаются тротуарными покрытиями.

— Уже занимаются, — Ромчик сердито посмотрел на Топилина. — Вы газеты читаете, нет?