Музей неживых фигур - Марина Серова

Стоя на улице неподалеку от института, я набрала номер Кири, точнее, Володи Кирьянова, своего старинного друга. Володя служил подполковником полиции и, когда нужно, с радостью приходил мне на помощь. Или я ему, что случалось гораздо чаще.

– Привет, Володь! – поздоровалась я с ним и, не дожидаясь, пока приятель ответит на приветствие, спросила: – Ты сейчас занят?

– Да не особо, – ответил тот. – С детьми вот сижу… да, мама скоро придет, торт купит и вернется…

– Ты не на работе? – удивилась я. – Не заболел, случайно?

– Да нет, какое там! – воскликнул тот. – Ремонт вот затеяли, кухню обустраиваем. Пришлось две недели за свой счет взять, сама понимаешь…

– Можешь сейчас приехать? – перешла я к делу. – Мне нужно кое о чем тебя попросить. Я недалеко от твоего дома нахожусь, могу к проспекту подойти, если удобно.

– Слушай, а подождешь минут двадцать? Я же своих не могу оставить, жену из магазина дождусь и подъеду.

Спешить мне все равно было некуда, в институт возвращаться сегодня я не собиралась. Поэтому мы с Володей условились, что он заберет меня от ближайшей к центру города кофейни, до которой от института было рукой подать. Пока я ждала Кирьянова, заказала в кафе чашечку крепкого кофе и не спеша потягивала напиток, изредка поглядывая в окно. Погода радовала отсутствием постоянного октябрьского дождя, но небо было хмурым и унылым, и все вокруг – и улицы, и дома – казались погруженными в мрачные раздумья.

Киря приехал на своей машине и спросил, довезти ли меня до дома.

– Слушай, а ты можешь отдать вот это на экспертизу? – Я протянула приятелю три пакетика Светиного пуэра. – Мне нужно знать, не являются ли они отравленными. И вообще неплохо бы выяснить их состав.

– Без проблем, – легко согласился Володя. – Тебе когда надо?

– Чем скорее, тем лучше, – призналась я. – Дело не терпит отлагательств.

– Тогда жди вечером звонка, – пообещал мой друг. – Я попрошу, чтоб ребята из лаборатории проверили их побыстрее. Новое расследование?

– Вроде того, – кивнула я и, пока мы ехали до моего дома, коротко ввела товарища в курс дела. Кирьянов тоже решил, что одногруппниц Светланы не мешало бы проверить: кто знает, на что могут пойти отчаянные завистницы.

– Честно говоря, не верится мне, что они способны на убийство, – задумчиво проговорила я. – Ведут себя как дети малые, неразумные. От них можно ожидать угроз, запугивания, любовного приворота, наконец, но никак не хладнокровного убийства.

– Ты так уверена, что твою Светлану убили? – спросил Володя. – А если она и вправду умерла от сердечного приступа? А завистливые студентки, вот именно, просто пакостили ей. Ты же говорила, что задания ей попортили, тоже весьма неприятно, особенно если она так долго с ними возилась…

– Но проверить все равно не мешает, – заявила я.

Однако Павел Федорович опередил меня, позвонив как раз в тот момент, когда я входила в квартиру.

– Простите, что не ответил на ваш звонок, – сказал он официальным тоном. По его голосу я не поняла, переживает он о смерти супруги или внушил себе, что она все равно ему изменила, и беспокоиться по поводу гибели художницы не собирается.

– Вам уже сообщили о трагедии? – спросила я, полагая, что, возможно, он еще ничего не знает.

– Да, в субботу, – ответил Павел Федорович. Я выразила свои соболезнования. – Я, собственно, и звоню вам по поводу Светланы, – пояснил Куприянов. – Можете больше не искать доказательств, все равно это уже не имеет смысла. Когда вам удобно, я заплачу за время, которое вы потратили на мое дело, и если нужно – за возникшие расходы. Вы же вроде платили за курсы, как я помню?

– Да, я ходила к преподавателю Светы на уроки, – подтвердила я. – Но думаю, что расследование еще не закончено.

– То есть как? – не понял муж погибшей. – Я же сказал, можете больше не искать доказательств, меня это не интересует.

– Я имею в виду гибель Светланы, – объяснила я. – Предполагаю, ее убили, подстроив все так, чтобы смерть выглядела несчастным случаем.

– У вас есть доказательства? – холодно осведомился Куприянов. – Показания свидетелей, улики?

– Нет, но… – Я не успела продолжить, Павел Федорович прервал меня весьма невежливо:

– Если нет доказательств, то ваши предположения попросту бессмысленны. Татьяна, я не хочу вас оскорблять, но, вероятно, вы, в силу своих профессиональных обязанностей, видите преступления там, где их нет. У Светы было больное сердце, поэтому приступ – вещь весьма ожидаемая, учитывая ее напряженный график учебы. Врач мне объяснил, что Светлана, скорее всего, в последние дни мало спала и плохо питалась, а физическая нагрузка оказалась последней каплей. Все эти стечения обстоятельств и привели к смерти.

– Светлана вам рассказывала что-нибудь о своих заданиях? Об отношениях с другими студентками, вообще об учебе?

– Нет, в последнее время мы с ней очень мало общались, – проговорил Куприянов. – Она уходила в институт рано утром, приходила поздно вечером и до двух ночи, а то и дольше, выполняла какие-то свои чертежи. Даже в воскресенье она запиралась у себя в комнате и целый день делала домашние задания. Я к ней не заходил, чтоб не мешать, да и случайно боялся испортить какой-нибудь рисунок. Представляете, какая истерика бы была?

– И ваша жена вам не говорила, что ей пакостят, угрожают? – удивилась я. – Недавно кто-то испачкал чернилами кипу учебной кальки и живописный фрагмент иконы, вы должны были об этом знать! Ведь Света не просто сильно расстроилась, она была близка к нервному срыву!

– Еще раз повторяю: она мне ничего не рассказывала, – голос Куприянова показался мне немного раздраженным. – Вы предполагаете, якобы кто-то испачкал ее работы, а потом этот же некто убил? Бред, если честно.

– И про иконы вам ничего не известно? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнесла я. – Иконы с изображениями Богородицы?

– Какие еще иконы? – не понял тот. – А, вы про это… Ну да, в начале сентября Света что-то такое религиозное тушью чертила, по кальке, что ли… или миллиметровке, я не слишком разбираюсь… Там и Богородица, и Христос были, и еще кто-то, я в детали не вникал. Но какое это имеет сейчас значение?

Я начала было объяснять, но он не стал меня слушать.

– Еще раз повторяю: дело закрыто, – веско заявил Куприянов. – Когда вам удобно, позвоните, договоримся о выплате гонорара. Извините, у меня много дел, думаю, разговор можно закончить.

И, не дожидаясь моей реакции, Павел Федорович бросил трубку. Раздались противные короткие гудки.

В шесть вечера раздался телефонный звонок. На экране высветилось имя звонящего – «Киря». Я тут же взяла трубку.

– Ну что, какие результаты экспертизы? – нетерпеливо спросила я. – Выяснилось что-нибудь?

– Не знаю, огорчит тебя это или обрадует, – проговорил Володя. – Но пакетики чая проверили, экспертиза показала, что в их состав входят различные полифенолы, аминокислоты, к примеру, аспарагиновая, глутаминовая и другие, лейцин, который используется при лечении анемии, теин, активизирующий деятельность головного мозга, статины, сахариды, витамины, минеральные и ароматические вещества. Одним словом, в пакетиках содержится настоящий китайский чай пуэр, без всяких ядовитых при- месей.