Преданный друг - Юлия Леру

тут же оборвав зевок. Я услышала, как он шевелится, устраиваясь поудобнее. — Случилось что? Я только домой приполз с работы, не стал уже вам звонить.

— Нет, — сказала я, — ничего не случилось.

Пауза была полна его неверия, которое я ощущала даже на этой стороне линии.

— Лаврик, только не ори, ладно? Я… я передумала приезжать, — наконец сказала я, и слова, будто шершавый песок, проскребли путь по моему голу. — Я останусь тут, как и хотела сначала. Мне предложили работу. Олежку берут в садик, нужна только справка от врача. Зарплата пока будет небольшая, но…

— Подожди-ка, то есть как передумала? — перебил он, но пока еще его голос звучал относительно спокойно. Я снова услышала звук движения, видимо, теперь Лаврик садился. — Ты сейчас пошутила? Я устал, как собака, мне сейчас не до приколов.

— Нет, — сказала я, — я не шучу.

— Ну тогда ты спятила? Ударилась головой? Напилась?.. — уже раздраженно предположил он.

— Лаврик…

Но его уже понесло, как сель по склону горы.

— Это Егор тебя надоумил, он тебе идейку подкинул, да? Ты помирилась с ним, угадал? Угадал, да?

— Нет, я…

— Ты же еще два дня назад, как ни в чем не бывало, собиралась приезжать! — снова перебил Лаврик. — Он что, жениться на тебе обещал? В этом дело?

— Лаврик, я передумала сама, Егор тут ни при чем, — сказала я торопливо, вдруг отчетливо понимая, как глупо я сейчас Егора подставляю. — Мынемирились. И я имею право передумать! Я хочу встать на ноги и…

— О господи, опять ты со своими ногами! Ты когда-нибудь с ними успокоишься уже или нет?! — завопил он в трубку, едва меня не оглушив. — Тебе денег мало?! Больше надо?! Скажи, сколько нужно, и закроем уже эту тему насовсем!

— Я не хочу закрывать эту тему. — Он зарычал так, что у меня встали дыбом волосы на затылке. — Мне двадцать три года. Я не хочу сидеть у тебя на шее, я тебе сто раз об этом говорила, но ты не слушал. Я не хочу быть твоей содержанкой. Я хочу сама зарабатывать и обеспечивать себя и сына…

— Бред, — процедил он, и сердце у меня провалилось в пятки от огненной ярости в его низком голосе, и слова теперь звучали так, будто Лаврик продавливает их сквозь плотно стиснутые зубы. — Какой же бред ты сейчас несешь, Ника. Ты не хочешь сидеть у меня на шее, и поэтому отбираешь у меня ребенка?

Мысли мои испуганно заметались.

— Я… я не отбираю. Ты будешь видеть его. Мы с тобой договоримся.

— Отдай Олега мне — и сколько угодно вставай на свои чертовы ноги, — сказал он.

— Нет! — вырвалось у меня резко.

— Ты не имеешь права вот так забирать его, ты поняла меня?! — заорал Лаврик, окончательно сорвавшись, и я услышала, как на заднем фоне что-то с грохотом ударилось о стену. — Это мой ребенок! Мой! Мой! Мой! Мы с тобой договорились, и ты согласилась! Мы! Договорились! И черта с два я позволю тебе отнять его у меня! Черта с два я тебе это позволю, ты меня поняла?!

— Лаврик, я…

Он бросил трубку.

Меня трясло, зубы клацали, но холод не имел к этому никакого отношения. Я знала, что это не все, и что Лаврик так просто не сдается, и оказалась права. Уже через десять секунд телефон зазвонил, и когда я нажала на «ответ», голос Лаврика был похож на рык готового к нападению дикого зверя.

— Я приеду в воскресенье, и тебе лучше собрать вещи моего сына, — проговорил он угрожающе тихо. — Свои, если не опомнишься, можешь не собирать, но ребенок уедет со мной, с тобой или без тебя. Жди.

И он снова нажал на отбой прежде, чем я сказала хоть слово.

ГЛАВА 25. НИКА

Я сделала, наверное, кругов пятнадцать по темному двору, но дрожь все не унималась. Кожа покрылась мурашками, в животе противным ощущением сидел страх, а в голове то и дело всплывала угроза Лаврика — страшная угроза, которой я от него не ожидала.

Я закусила губу, глядя на экран и надеясь вопреки всему, что сейчас раздастся звонок, и Лаврик скажет, что передумал. Он должен передумать. Он же не может говорить об этом всерьез.

А если может?..

Я сжала телефон так, что стало больно, и оглянулась на дом, где ждал меня мой ни о чем не подозревающий мальчик.

Я не отдам Олежку. Пусть Лаврик приезжает, пусть устраивает скандал хоть на всю деревню, ему сына я не отдам. Он увезет моего ребенка, только если ему удастся вырвать его у меня из рук насильно.

От картины, которая вспыхнула в голове — Лаврик, я, Олежка между нами, и мы тянем его в разные стороны за руки, пока он исступленно вопит — меня затошнило. Нет, Лаврик может быть злым и очень злым, но чтобы драться со мной, чтобы пугать ребенка, чтобы всерьез отбирать его у меня…

Телефон в моей руке настойчиво зазвенел, и я не глядя нажала на «принять» и поднесла трубку к уху.

— Я так и знала, что ты опомнишься!

Пауза на том конце линии была секундной.

— Привет, Ника.

— Егор. — Разочарование в моем голосе было настолько сильным, что мне тут же стало за него стыдно. — Привет… Прости. Я думала, это Лаврик.

— Я только что с ним говорил… — Он, казалось, заколебался. — Я сейчас буду у твоего дома. Ты… Сможешь выйти?

Почти тут же я услышала мягкий шорох шин по гравию у ворот, и фары машины Егора сверкнули за забором, разгоняя густой вечерний сумрак. Мягкий свет залил непомерно разросшийся куст вишни перед домом — его давно уже надо было обкорнать, да все не доходили руки — и рассыпался в сплетении покрытых почками веточек.

Я не должна была встречаться с Егором. Мне не стоило обсуждать с ним Лаврика.

— Я иду, — сказала я легко. — Сейчас.

Я нажала на «отбой», торопливо сунула телефон в карман и застегнула ветровку, одновременно оглянувшись на занавешенные окна кухни и зала. Мамы не было видно, и мне не хотелось, чтобы она заметила машину. Слишком много вопросов. Слишком мало у меня будет на них ответов, тем более, сейчас, когда все чувства написаны у меня на лице. Я прокралась по дорожке, осторожно открыла ворота и выскользнула за них на улицу, стараясь не шуметь.

— Привет еще раз, — сказал Егор, открывая передо мной пассажирскую дверь.

— Привет, — пробормотала я виновато, чуть наклонившись, чтобы увидеть его лицо в неярком свете приборной панели. —