Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Сергей Анатольевич Смирнов

высокого звания, приближавшего его к плоти господина. Некоторые из посланцев смерти, которых можно сравнить с кинжалом, брошенным твердой и не знающей промаха рукой, сами становились воинами ближнего телохранения своей жертвы. Многие месяцы и даже годы мог фидаин ожидать подходящего случая, чтобы не только исполнить волю своего повелителя, но и потрясти коварством содеянного все государство. Фидаин незаметно извлекал свое жало, либо когда сильный мира сего принимал гостей в своем дворце, либо когда молился в храме при великом стечении народа, который приходил в неописуемый ужас, становясь свидетелем убийства. Разумеется, и сам убийца в этом случае обычно становился жертвой разъяренных стражей, но смерть-то ведь и была главным предметом его земного вожделения и его прилежных земных трудов.

В самом средоточии безопасности и благополучия теряли свои жизни многие знатные и славные храбрецы, громогласно клеймившие дьявольское учение ассасинов и самого предводителя секты и собиравшие силы, чтобы раз и навсегда покончить в этим рассадником страшной духовной болезни. Позолоченный кинжал настигал их там, где они менее всего ожидали встретиться лицом к лицу со смертью.

Один из персидских правителей, подступивший со своим войском к стенам горной цитадели асСабаха, называвшейся Аламутом, что значит "Гнездо Коршуна", проснулся поутру и в ужасе увидел два ассасинских кинжала, вонзенных в изголовье его ложа. Приколотое кинжалами послание гласило, что в войске правителя есть немало ассасинов, и если им будет дан с высот цитадели условный знак, то славный господин проснется на другой день с десятком кинжалов, торчащих у него между всеми ребрами. Правитель, напугавшись до смерти, повернул свое войско вспять и убрался восвояси.

Даже великий Саладин, направившись со своими славными воинами к крепостям, захваченным ассасинами в ливанских горах,- и тот не устоял перед темной магией зловещих шейхов. В пути по ночам его мучили такие ужасающие сны и подступало такое мучительное недомогание, что даже он, самый доблестный и благородный из всех сарацин, вынужден был смирить свой воинственный пыл и отказаться от войны с осиными гнездами.

Самой знатной жертвой ассасинов среди христиан стал Конрад Монферратский, считавшийся иерусалимским королем в изгнании, поскольку ко времени его мнимого правления Святой Город уже был захвачен войсками Саладина. Однако надо признать, что Конрад был по своему характеру столь жестоким и коварным человеком, что позолоченный кинжал, проливший его кровь, даже многими христианами был сочтен за сугубое воплощение воли Всевышнего.

Хасан асСабах, будучи безбожником и обманывая свою паству, естественно был правителем весьма суеверным и старался упрочить свою силу различными магическими приемами. Захватывая средоточия земного могущества, неприступные цитадели, он лелеял надежду овладеть и самым средоточием вселенной, обладание которым обеспечило бы злодею, возмечтавшему о вселенском господстве, вечную и непреодолимую мощь. Таким средоточием Старец Горы считал вовсе не открытую для любого смертного Голгофу, которую избрал центром мира сам Всемогущий Господь, а храмовую гору Иерусалима, где некогда стоял храм Соломона, отринутый Богом, когда избранные им служители отвернулись от истинного Мессии. С тех пор покинутое Господом и некогда священное место стало вожделенной целью темных духов, которые словно бы возмечтали вновь, как и во времена ханаанской древности, возродить свои кровавые мистерии и обряды, посвященные людоеду Молоху.

Хасан асСабах, никогда не покидавший потаенные комнаты и сады Аламута, скончался за несколько лет до того, как в Иерусалиме был основан Орден Рыцарей Храма, и власть над царством ассасинов перешла к его сыну Кэх Бузург Умиду, который со всех сторон выглядел не столь внушительно, сколь его отец, а потому с еще большим рвением стал замышлять, как бы овладеть скипетром Соломона. Тогдато и появился перед дверями Ордена лжемонах с приношением в виде золотой головы идола.

Кэх Бузург Умид разослал своих людей по всем невольничьим рынкам Востока покупать крепких мальчиков, особенно если по виду они казались выходцами из благородных семей христианского мира, а если по всему было ясно, что в их жилах течет смесь восточных и западных кровей, то в этом случае не скупиться ни на какие средства вплоть до убийства купца и кражи столь ценного, в глазах повелителя ассасинов, товара.

Этих невольников, жертв сарацинских нашествий и пиратских нападений на суда и побережья Европы, второй шейх ассасинов содержал, как лучших птиц в золотых клетках. Им ни в чем не было отказа, они ели и пили на золоте и серебре, дни и ночи проводили в тех самых садах, куда иные, слепые исполнители воли "невидимого" имама, попадали на несколько мгновений, да и то одурманенные. Многим из них глава ассасинов давал прекрасное образование и превосходную воинскую выучку. Самые опытные ассасинские проповедники-даи вели с мальчиками, а затем с юношами долгие беседы, в которых использовали и убеждения рассудка, и приемы магического внушения. Так Кэх Бузург Умид создал новое преданное ему войско, которое было способно не только на молниеносные исполнения приговоров, но и на кропотливое, не требующее больших средств и передвижения войск завоевание государств, подобное внутреннему действию болезни вроде антонова огня.

Так были воспитаны и обучены эти отборные ассасины, до последней глубины своих сердец убежденные в том, что, исполняя волю невидимого имама, они становятся единственными хранителями высшей справедливости на земле и возводят земное царство правды, в котором все будут равны и счастливы под предводительством мудрейшего из мудрых, очередного Старца Горы. И были они к тому же убеждены, что для претворения праведных помыслов Старца нельзя брезговать никакими средствами, ибо низшую ложь грешных людей можно преодолеть только высшей, полезной для счастья и спокойствия ложью, подобно тому, как только высший из двух творцов может насытить низшего до такой степени, что низший из двух растворится в насыщающей его силе, вновь обращаясь в чистую волю высшего. Такова была их вывернутая наизнанку вера. Такова была их отринувшая Божью благодать философия. И трудно осуждать этих несчастных юношей в проникшем в их сердца богохульстве, ведь с малых лет они были пленниками тех, кого можно назвать воплотившимся духом пустыни.

Не ведающие страха, искусно владеющие любым оружием, и легко, как горсть песка - воду, впитывающие в себя любые обычаи и обряды, они быстро приживались и восходили по ступеням высоких званий и чинов как среди сарацин, так и среди рыцарей-крестоносцев.

Проникнув в Орден Рыцарей Храма, они вскоре стали самыми приближенными братьями Великого Магистра и снискали глубокое уважение даже в круге высших чинов Общества Сионской Общины, древнего союза, в который входят наиболее мудрые советники европейских королей, но о котором нельзя говорить более того, что уже сказано.

Кэх Бузург Умид повелел своим лазутчикам создать в Ордене