Мой обман - Ольга Тимофеева

— Пока не расскажу.

— Но растущий живот вряд ли можно долго скрывать.

— У меня есть на это причины. Все очень сложно.

Я доедаю суп и убираю тарелку в раковину.

— А отец ребенка тоже не знает?

Я вытираю руки о полотенце и возвращаюсь за стол.

— Я… черт, — я опускаю голову и прикрываю глаза ладонью, — мне правда стыдно это вам рассказывать. Потому что я догадываюсь, что думают люди, когда такое слышат.

— Не пугай меня, Лер. Но я в сериалах насмотрелась столько, что вряд ли ты меня чем-то удивишь.

— Я не знаю, кто отец ребенка.

В ответ я слышу ее шумный вдох через зубы.

— Совсем не знаешь или сомневаешься? — аккуратно переспрашивает, но, как ни странно, даже сейчас я не чувствую осуждения.

— Сомневаюсь. У меня был жених, китаец, Ваня, мы вместе приехали перед свадьбой Алисы сюда, а потом, незадолго до самой церемонии, ему надо было вернуться на Родину, а я осталась. Потом это подготовка к свадьбе, все как-то само завертелось и … ну так получилось.

— Значит, я его знаю? — Она загадочно улыбается, рассматривая меня.

— Знаете.

— Ну у меня только один вариант. Миша?

Не женщина, а Нострадамус.

— Я встречалась с одним, а потом следом с другим. Можете только это не комментировать? Я и так понимаю, что сделала плохо, когда изменила Ване. Вроде бы по срокам это должен быть действительно Мишин ребенок, но черт, кто на самом деле знает, когда было зачатие и кто отец?

— Подумать только, — Она заваривает нам чай и ставит кружки на стол. — Так может можно какой-то тест сделать, сейчас же придумали, как и во время беременности определить отцовство.

— Можно, но врач сказал, что в моем случае это опасно. Гарантий, что это не спровоцирует выкидыш, нет. Я долго не могла забеременеть, поэтому мне ставили диагноз “бесплодие”.

— Ну дела, — улыбается тетя Нина, — Мишка наш отцом станет и даже не догадывается.

— Я же говорю, что не знаю, кто.

— Так очевидно же, что Мишаня наш сыграл не последнюю роль. Ты долго страдала бесплодием, а тут вдруг появляется Миша и бесплодие рассасывается. Это ваш малыш выбрал себе родителей и просто ждал, когда вы встретитесь.

Я не могу не улыбнуться. Сейчас это звучит как добрая сказка.

— Ну со стороны да, но, как было на самом деле, я не знаю. Никто не знает.

— Так почему ты никому не расскажешь?

— Алиса общаетсяа с Мишей и я не уверена, что она случайно не проговорится или не намекнет. К тому же, она как-то не очень хорошо относится к нашему с Мишей общению.

— А вы общаетесь, вы может и встречаетесь тайно, вы вместе?

— Нет, мы не вместе. Мишу очень задело, что тогда я выбрала не его и после свадьбы улетела в Китай. Поэтому сейчас он ведет себя так, словно и не было ничего. Алиса тоже злится, что я с ним была, развлеклась, а потом бросила. Рассказать Мише это — как дать ложную надежду. А вдруг это Ванин ребенок? Не каждый захочет растить чужого ребенка, еще и похожего на китайца.

— Такого я ни в одном сериале не видела. А твои родители?

Стыдно признаться, что собственные родители относятся к тебе хуже, чем посторонний человек.

Но я ведь не виновата, что они такие?! Это их проблема.

— Папа и так не оценил то, что я бросила китайского жениха и вернулась в Россию. Он кучу денег на этом потерял. Хотя я не понимаю. Ну ведите дальше бизнес, как будто без меня и не справятся. Я просто нужна как связующее звено. Заключили бы договор и сотрудничали. Мне кажется, что юридический документ имеет большую силу, чем брак. Разбежались и все, а договор есть договор. Отец разозлился так, что забрал ключи от машины и квартиры, чтобы я одумалась. Поэтому я пока попросила Алису пожить у вас. У нас с отцом такая холодная война, до той поры, пока кто-то первым сдастся.

— Может, мысль, что он станет дедушкой, задобрила бы его?

— Сомневаюсь.

Тетя Нина молча слушает и ждёт. Мое "сомневаюсь" на чём-то же основывается.

— Это ведь останется между нами? — Я беру с нее слово, хотя это не обязывает ее хранить тайны.

— Конечно, не волнуйся.

— В девятнадцать я случайно забеременела. Это был мой однокурсник. Хороший парень, но у него по меркам отцам был один минус. Его семья была бедная относительно нас. Отец умел убеждать и внушил мне, что в моем возрасте ребенок — это обуза, у меня же очень много запросов, я привыкла к богатой жизни. Этот парень не сможет обеспечить мне такую жизнь, как я хотела бы. Я возненавижу его и в итоге останусь матерью-одиночкой в девятнадцать. Кто меня вообще потом взял бы в жены с таким прицепом? Все было так логично, что я согласилась с ним. Хотя до последнего сомневалась. В девятнадцать было не так страшно. Казалось, что я рожу ещё детей. Все началось позже. Я встречалась с одним парнем. Дело шло к свадьбе и мы как-то с ним разговорились, что оба хотим детей. И у нас не получалось. Взаимные обвинения, обследования. Вроде бы у меня все нормально было, но с тем парнем я так и не забеременела. И мы расстались. Потом появился Ваня. Когда и с ним не стало получаться, то я запаниковала. Один парень — это случайность, но два — уже нет. Я прошла обследование в Китае и специалисты сошлись на диагнозе — бесплодие вследствие раннего аборта… Я боюсь, что если папа узнает про беременность, то придумает, как заставить меня сделать аборт. Поэтому мне сейчас как минимум надо дождаться срока, когда аборт уже делать будет нельзя. Папа ведь думает, что я перебешусь и вернусь.

— Ты меня, конечно, извини, но твой отец м*дак. Родную дочь отправить на аборт. Он вообще родной отец тебе?

— Все это как раз прикрывается заботой о моем будущем, чтобы я ни