Принцесса папарацци - Анастасия Масягина

Пусть говорят…

Говорят, Москва делает людей циничными. Говорят, телевидение способно испортить кого угодно. Говорят, что для редакторов ток-шоу нет ничего святого. Но знаете… где-то за тридевять земель от Останкинской башни, на краю страны, в далеком провинциальном городе жил мужчина, которого я, вопреки всякой логике, все еще любила. И этот мужчина был теперь свободен. И я, назло всем циникам мира, позволяла себе мечтать.

Маришка, которая, совершенно определенно, относилась к разряду мечтателей, уговаривала меня предпринять активные действия.

– Ты хотя бы просто позвони ему и вырази соболезнования. Это абсолютно ни к чему не обязывает.

– Ах, мне так жаль, что она скончалась… Жена моего любовника. Звучит ужасно лицемерно.

– Но ведь тебе и в самом деле ее жалко.

– Жалко, – кивнула я. – Ты знаешь, она удивительно красивая женщина. Милая и добрая. Просто… видно, что-то сломалось в ней в определенный момент. Не мне судить.

– Вот и скажи ему все это. И от души, и вполне достаточно для начала разговора.

– Если бы Саше было нужно мое сочувствие, он бы позвонил сам.

– Как раз нет! Во-первых, у него есть все основания полагать, что ты не захочешь с ним разговаривать, а во-вторых, его положение еще более нелепое, чем твое. Ну, представь: «Привет, моя жена умерла, место вакантно».

– Да уж. Ну ладно, мне пора бежать! – я кинула в зеркало последний придирчивый взгляд и поспешила закончить разговор.

Иногда, когда я еду в «Останкино», мне представляется, будто я совершаю путешествие в другой город.

В это невозможно поверить, но я в третий раз после переезда в Москву сменила работу. И если в Питере мне это показалось бы невероятным, то здесь это в порядке вещей. Москва живет в бешеном ритме. А уж «Останкино»! Здесь все может измениться даже не за день – за минуту. Здесь зажигаются и навсегда гаснут звезды.

Еще вчера ты был ведущим федеральных новостей, а сегодня придешь на работу, а пропуск не заряжен. Тебя даже не пустят в телецентр. Без объяснения причин.

Кстати, о новостях. Наша начальница, Света, перешла работать в новости. И предложила нам с Женькой сделать то же самое. И знаете, от такого не отказываются. О месте продюсера новостей здесь многие мечтают годами. Ведь это – два шага до кресла ведущего. А случается, что и один.

Но я и тут умудрилась отличиться. Все тщательно взвесив, сделала ход конем. Сказала, что пойду работать в новости только корреспондентом в кадре. Вы не поверите, но они посмотрели мое портфолио и разрешили снять пробный сюжет. А когда репортаж понравился шеф-редактору новостей, меня взяли на испытательный срок. Корреспондентом новостей в кадре.

Пожалуй, мама и папа могут начинать мной гордиться. Правда, темы репортажей мне пока достаются не совсем обычные.

На сей раз любимая редакция отправила меня охотиться за привидениями Восточной Пруссии просто на том основании, что я оттуда родом (на всякий случай: Калининградская область досталась нашим после войны, до того была Германия, ещё раньше – Пруссия). Мне выдали классного оператора, коробку с кассетами, камеру, штатив, чемодан с дедолайтами (телевизионный свет) и денег на месяц. Взамен я обещала снять за неделю семь сюжетов про клады, призраков и подземелья (благо в Кёнигсберге-Калининграде они на каждом шагу).

Бродячие собаки, как и люди, начали здороваться в аэропорту. Стоило мне выйти из здания вокзала, чтобы поймать такси, как какая-то смутно знакомая девушка (Оля или Маша?) потащила меня, чемоданы и оператора на остановку автобуса. Всё же это Оля. Мы с ней на ГТРК вместе работали. И автобус прямо до гостиницы. Вот ведь не кабриолет, а тоже хорошо. «Хорошо» продолжалось три дня. За это время я узнала, кто из друзей юности стал алкоголиком, кто (в 23) депутатом, придумала проект для местного ТВ и чуть не принялась за съёмки пилотного выпуска, успевая по сюжету в день снимать, естественно.

На третий день мы отправились на Балтийскую косу. В гости к одному знакомому призраку. Балтийская коса – это самая западная точка нашей необъятной страны. Туда можно добраться на пароме от Балтийска (военный городок моего детства). На косе есть старая крепость. В крепости – привидение. К нему-то мы и приехали. В программе – интервью с хозяином дома, соседями и невероятной красоты морские пейзажи. Всё как обычно, в общем. Работа. Но тут начались приключения…

Билеты на Балтийскую косу стоили волшебно. Четырнадцать рублей штука. Транспортные оставались нетронутыми. Времени оставался час. И мы пошли снимать город Балтийск. Готические особнячки. Немецкая кирха, в которой теперь православная церковь. Суд, в котором теперь Базовый матросский клуб. Музей, в котором работала моя мама. Звёздочки и звёзды плывут по булыжным мостовым верхом на золотых погонах. Козырьки фуражек. И какая-то женщина выбивает ковёр во дворике моего гарнизонного детства.

– А то, что вы про порчу показывали, правда? Что по фотографии сглазить можно? – это Аня, калининградская студентка. Умоляла общую подругу Вику нас познакомить. Она, представляете, жить не может без нашей программы, как домохозяйки девяностых без сериала «Дикая Роза». И мой приезд для неё – как явление Вероники Кастро советскому народу. Да, мне, чёрт возьми, стало приятно. И да, я взяла её с собой в гости к призраку.

– Ну про порчу ты не очень-то верь, – успокоила я Аню – это Юля снимала, а ей страну напугать – всё равно что со мной по телефону потрепаться. Любит она это дело. А ты веришь. Юлька ещё лично знает женщину, которая придумала венец безбрачия. Только тсс, это тайна. Эту тётку ещё сотня журналистов снимет.

– Зачем?

– Так вы же смотрите! А нам это главное. Чтоб смотрели. Рейтинги. Всё очень…

– ААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!

Визг тормозов. Гляжу я на оператора своего, Серёгу, и понять не могу. Изо всех сил мозги напрягаю, и всё равно не сообразить. Это где ж в Балтийске растёт та трава, которой надо накуриться, чтобы с улыбкой зоопарковской мартышки на устах, дедолайтами (15 кило) в одной руке и камерой (6000$) в другой танцевать танец маленьких лебедей прямо под колёсами военного газика. И главное, вот КОГДА он успел? Надо было видеть голубые глаза старлея, выпученные фары газика, искры из-под колёс от резкого торможения и слышать беззвучный мат матроса-водителя. И уж конечно, все (старлей, матрос, газик, Серёга и Аня) уставились на меня.

Я лучезарно улыбнулась и развела руками – москвичи, мол, что с нас взять. Старлей тоже улыбнулся. Понимающе. И камуфляжный газик унёсся вдаль, обдав нас на прощание выхлопными газами. От такой романтики аж сердце защемило. Эх, нет на свете машины роднее и краше газика. А всех балтийских моряков я за братьев считаю. Ага. Пятиюродных. Я печально посмотрела им вслед и только потом – на Серёгу.

Рот до ушей, глаза стеклянные и в разные стороны глядят. Хорошо хоть танцевать перестал. Вот что теперь делать? Как его такого на косу к призраку переправлять? И что он мне там наснимает?