Принцесса папарацци - Анастасия Масягина

Как мы тащили Серёгу через стены назад на косу – отдельная история. Скажу только, что к моменту воссоединения со штативом я ему завидовала. Потому что штатив домой понесут. Кстати…. КТО???

– Как мы всё это потащим?

Серёга на ногах не стоял. А мы поднять чемодан с телевизионным светом могли только вдвоём. Но тогда падал оператор.

Через полчаса нечеловеческих усилий нам были посланы ангелы. Два парня лет восьми в болоньевых куртках. Нет, я против того, чтобы использовать детский труд, но тут… Парни получили по двести рублей за то, что доставили нас в «отель» к Косте. Костя поил нас кофе. Зашнуровывал этому козлу ботинки. Водил его в туалет. И буквально загрузил нас вместе с дедолайтами на паром.

Спокойно я вздохнула только в Балтийске. Когда усадила всех (Серёгу, Аню и камеру) за стол. И заказала всем кофе. А сама вышла позвонить одному местному учёному – специалисту по призракам.

Когда я вернулась, Серёги не было. Я набрала его номер. Сбросил. Ну, живой, значит. От меня впервые в жизни ушёл оператор. Ага.

С тех самых пор и до конца командировки я его не видела. Начальники в Москве стояли на ушах. Голос пропал напрочь (от такого-то ветра), но я прохрипела в трубку, что справлюсь. Это ж мой город. Главное, аппаратура при мне.

В десять утра уже снимала. Однокурсники подкинули мне нового оператора, местного. И в десять сорок пять я его даже узнала. Юра. С ним мы тоже на ГТРК вместе работали. В общем, всё как надо. Подвалы Королевского замка, привидение в Кафедральном соборе, шкатулка мага-масона, святилище древних Пруссов. На пятый день про нашу экспедицию я прочитала в «Комсомолке». Охотники за привидениями, не просто так. Вот только все наши транспортные остались у Серёги. У меня – только суточные. И теперь приходилось экономить.

Дверь в Серёгин номер была закрыта. Но горничная уверяла, что он там. Открывать отказывалась. Тогда я подружилась с начальником охраны. Он тоже сначала отказывался, но после сотой мольбы открыл мне страшную тайну. Оказывается, во всех номерах есть ВИДЕОНАБЛЮДЕНИЕ (вы представляете, какой тут собирают компромат на гостей города). Директор гостиницы открыла мне дверь в последний день. Серёга лежал на кровати с открытыми глазами в окружении бутылок из-под «Старого Кёнигсберга». От злости у меня появились силы, и я как-то сумела запихнуть эту стокилограммовую тушу в машину.

Но в аэропорту он упал. Нас, естественно, сняли с рейса. Два часа ночи.

– Впрочем, ВЫ можете лететь, – сказал мне начальник смены. – А мы ждём скорую и милицию.

И тут я всё-таки заревела. Если я его здесь оставлю, он станет бомжом. Сто процентов. Если я здесь останусь, руководство повесится. Потому что вся Калининградская экспедиция (десять сюжетов, десять – вместо семи) лежит у меня в сумочке. От этих десяти крошечных кассет зависит карьера людей, которые тут ни при чём. Вот что бы вы сделали? Я разбудила исполнительного продюсера.

– Отдай ему все деньги, что у тебя есть и улетай, – посоветовал он.

– У меня есть сто рублей…

Дальше? Меня в очередной раз спасли красивые глаза. Начальник смены – кудрявый Кирилл – лично нарушил все инструкции. В смысле, усадил чрезвычайно пьяного двухметрового пассажира в кресло.

– Девушка, как ваша фамилия? – спросил он на прощание, стоя у трапа.

– Земляникина.

– Я найду вас «В контакте». Я хочу сказать, что вы очень хороший человек. Я вами восхищаюсь.

Когда я сдала аппаратуру и вышла из «Останкино», уже светало. Спасённый Серёга сидел на лавочке.

– Наверное, ты никогда этого не поймёшь, – со вздохом сказал он мне. – Но в прошлой жизни я был немцем. Стоял у истоков немецкого телевидения и встречался с сестрой Геббельса. И вот когда попал в Восточную Пруссию, сразу всё вспомнил.

Так вот. Ну что тут ещё сказать?

На меня навалилась дикая, нечеловеческая усталость. Это магическое для телевизионщика слово СОН. Заслужила. Водитель, наслышанный о моих приключениях, отвёз меня домой – на окраину окраины Москвы.

Главный редактор позвонил и сказал: «Вы совершили журналистский подвиг. Не каждому удаётся пережить такое за всю телевизионную карьеру». Прям так и сказал. Ага.

Засыпая, я думала, что завтра уже не надо будет таскать дедолайты и гнаться за призраками. И вместо джинсов и свитера я надену мини-юбку. И горло вылечу. Горячим американо в «Максе». Всё, съёмки теперь – два раза в неделю и в Москве. Как положено.

И всё бы, наверное, так и было но… Завтра, естественно, начались приключения.

Из всех моих чаяний и надежд сбылась, как обычно, только одна: американо в «Максе» был по-прежнему горячим и таким же вкусным, каким я его помнила. Я успела сделать пару волшебных глотков, и… тут меня кто-то толкнул. Сильно и бесцеремонно.

Одно хорошо: кофе оказался не на моей белоснежной рубашке с широким поясом, а на костюме толкнувшего.

– Ах, простите, это я виноват! – довольно приятный мужчина лет сорока. Безупречная стрижка, золотые запонки, идеальные коронки. Должно быть, какой-то чиновник, приглашенный экспертом на ток-шоу. Не повезло ему.

– Да ладно, – махнула я рукой. – к тому же, вы пострадали от столкновения гораздо больше меня.

Он благодарно улыбнулся, и через три минуты принес мне новую кружку американо. Как только угадал? Должно быть, спросил у бармена. Меня тут все знают.

Я поблагодарила, взяла кружку и заглянула в захваченный с собой из редакции листочек с новой темой. Дальше оттягивать было просто невозможно.

Знаменитый актер Банин, пьяница и дебошир, и его бывшая жена делят между собой трехлетнюю дочку. Все бы ничего, но все герои будущего репортажа дружно отказались давать интервью.

Сам Банин вообще сказал, что журналисты – это в Багдаде под пулями. А мы так, стервятники.

Что же делать, если в Багдад меня пока никто не отправляет? Вот как-то раз послали в дальневосточную тайгу, так я, вроде, неплохо справилась.

В нашей редакции существует негласное правило: можно представиться герою кем угодно – хоть соседом по подъезду, хоть двоюродной сестрой его бабушки. Лишь бы добыть нужную информацию.

В итоге я выяснила, что Банин некоторое время назад был членом жюри провинциального кинофестиваля. Тогда я, изменив голос, чтобы он не дай Бог не признал ту, кого он совсем недавно обозвал стервятницей, позвонила ему и сообщила, что снимаю фильм об этом самом фестивале и мне просто необходимо знать мнение Банина о конкурсных фильмах.

Назначила ему встречу в кафе, куда явилась с оператором, и между делом, разумеется, задала Антону Банину несколько вопросов о его прелестной маленькой дочке. На два из них он даже ответил, чисто машинально. Опытный оператор все это, разумеется, запечатлел, и подал мне знак рукой – мол, есть, снято. И тогда я задала актеру в лоб вопрос о его бывшей жене. Тот, разумеется, рассвирепел, и это тоже осталось на пленке. Теперь у нас полный комплект. Но Банин, конечно, обо всем догадался.