Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

Сам Хантер появился приблизительно в четверть восьмого и чуть было не поймал Филпота на месте преступления − когда тот курил.

Во время завтрака Филпот спросил о Хантере Красса:

− Как по-твоему, какое у него настроение, Боб? − Кроток, как голубь, − ответил Красс.

− И собой доволен, − добавил Харлоу.

− По-моему, да, − заметил Ньюмен. − Он даже сказал мне сегодня «Доброе утро»!

− И мне тоже! − воскликнул Истон. − Зашел в гостиную и так приветливо говорит: «А, так ты уже здесь, Истон». А я отвечаю: «Да, сэр». − «Ладно, говорит, не лезь из кожи, не слишком старайся. Мы не много получим за эту работу. Не трать попусту время. И так сойдет!»

− Он, кажется, и вправду чем-то очень доволен, − сказал Харлоу. − Наверно, получил новый заказ, это всегда его веселит.

− По-моему, ничто его не радует так, как эпидемии, − заметил Филпот. − Оспа, грипп, холера или что-нибудь еще в этом роде.

− Да, помните, какой он веселенький был, когда прошлым летом разразилась скарлатина? − сказал Харлоу.

− Ага, − хмыкнув, подтвердил Красс. − Помню, у нас было шесть детских похорон за одну неделю. Старый Скряга веселился, как Петрушка на ярмарке, потому что летом-то хоронят не так часто. Гробовщики снимают урожай зимой.

− Но этой зимой похорон было немного, − сказал Харлоу.

− Меньше, чем обычно, − признал Красс, − но все же мы не можем обижаться: с начала октября − считай, каждую неделю. Это, знаешь, не так уж плохо.

Заказы на организацию похорон, получаемые фирмой «Раштон и К°», представляли особый интерес для Красса. Он красил и полировал гробы, помогал доставлять их заказчику, класть покойника в гроб и нести его во время траурной процессии. За эту работу платили больше, чем за малярную.

− Но, по-моему, дело не в похоронах, − добавил Красс после паузы. − Если хотите знать мое мнение, он радуется, что Оуэн не мозолит ему больше глаза.

− Может быть, так оно и есть, − сказал Харлоу. − Но это все равно несправедливо: выбросить человека на улицу только потому, что он кому-то не пришелся по нраву.

− Стыд и срам! − воскликнул Филпот. − Оуэн-отличный малый. Всегда на помощь придет. И в работе знает толк, хотя иной раз, по правде говоря, и несет ахинею, когда начинает разглагольствовать о социализме.

− Скряга ничего не сказал об Оуэне сегодня утром? − спросил Истон.

− Нет, − ответил Красс и добавил: − Оуэн напрасно думает, будто это я накапал на него. Он так странно глянул на меня в тот вечер, когда Нимрод ушел. Зря он это, я ведь такой человек − если не могу помочь, то уж и зла, во всяком случае, не сделаю!

При этих словах Красса кое-кто украдкой обменялся многозначительными взглядами, а Харлоу усмехнулся, но все промолчали.

Филпот, заметив, что новенький не пьет чаю, обратил на это внимание Берта, и тот наполнил чашку Оуэна и протянул ее новому рабочему.

Догадки о причине хорошего настроения Хантера были ошибочны. Как известно читателю, Оуэн не был уволен и никто не умер. Причина же заключалась в том, что Хантеру без всякого труда удалось нанять нового рабочего по той же урезанной ставке, какую получал Ньюмен. Безработных было множество. До сих пор в Магс-боро квалифицированным рабочим платили семь пенсов в час. Читатель помнит, вероятно, что Ньюмен согласился на шесть с половиной пенсов. Правда, никто из рабочих не знал, что Ньюмен получает меньше. Он никому не сказал об этом, не зная, сколько платят каждому. Человек, которого Хантер нанял в то утро, тоже решил не разглашать, какую плату он получает, пока не выяснит, сколько платят остальным.

Около половины девятого пришел Оуэн. Его засыпали вопросами о том, что произошло в конторе. Красс прислушивался к рассказу Оуэна с плохо скрытой досадой, но большинство искренне радовались.

− Это надо же так разговаривать с людьми! − сказал Харлоу, вспомнив, каким тоном Хантер велел Оуэну зайти в контору.

− Если бы у старого Скряги было четыре ноги, из него бы вышла неплохая свинья, − печально сказал Филпот, − свинья же, как известно, умеет только хрюкать.

Позже, когда Истон и Оуэн работали вместе, Истон спросил:

− Фрэнк, я говорил тебе, что хочу сдать комнату?

− Да, говорил.

− Ну, так вот, я сдал ее Слайму. Парень он, по-моему, порядочный, как ты считаешь?

− Я думаю, порядочный, − сказал Оуэн с некоторым сомнением. − Ничего плохого я о нем не слыхал.

− Нам бы, конечно, лучше самим занимать весь дом, да это дорого. С работой последнее время стало трудно. Я тут точно высчитал, сколько я получал в среднем за последние двенадцать месяцев. И сколько, ты думаешь, вышло в неделю?

− Бог его знает, − ответил Оуэн. − Сколько же?

− Около восемнадцати шиллингов. Сам понимаешь, надо было что-то придумать, − продолжал Истон. − Я считаю, нам повезло, что попался приличный парень. Слайм − верующий, трезвенник и все такое. Как ты думаешь?

− Пожалуй, − сказал Оуэн, который, хотя и сильно недолюбливал Слайма, очень мало его знал.

Некоторое время они работали молча, потом Оуэн сказал:

− Сейчас тысячи людей стали нищими, они так бедствуют, что по сравнению с ними мы просто богачи и живем в роскоши. Согласен?

− Да, это верно, приятель. Нам все же повезло: получили работу, и даже под крышей, когда многие сидят без дела.

− Вот-вот, − продолжал Оуэн − Мы счастливчики! И хотя живем в нищете, должны быть счастливы, что хоть с голоду не помираем.

Оуэн красил двери, Истон − плинтусы. Работа эта не создавала шума, и поэтому им легко было переговариваться.

− А разве правильно, что мы должны безропотно мириться с тем, что всю жизнь проживем в таких условиях?

− Вообще-то нет, конечно, − ответил Истон, − но я уверен, скоро жизнь станет лучше. Ведь не всегда же были такие тяжелые времена. Ты, наверное, не хуже меня помнишь, несколько лет назад работы было так много, что мы вкалывали по четырнадцать-шестнадцать часов в день. К концу недели я так уставал, что в воскресенье весь день не мог с постели встать.

− А тебе не кажется, что надо сделать так, чтобы мы могли жить по-человечески: не голодать и в то же время не изнурять себя работой до полусмерти?