Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

мальчика создалось впечатление, что впереди кто-то невидимый толкает тележку вниз. Это показалось ему забавным, и он чуть было не расхохотался. Но судорожное его веселье тут же вытеснил страх. Берт всерьез испугался, что так и не дойдет до столба. Стиснув зубы, он собрал все силы и сделал еще два или три шага. Тележка остановилась. Несколько секунд он отчаянно пытался сдвинуть ее с места, потом внезапно ноги его подкосились, он чуть не упал, а тележка медленно двинулась вниз под горку. Берт едва успел перехватить ее и повернуть к обочине. Тележка стукнулась о край тротуара и остановилась. Он стоял, вцепившись в нее, бледный, потный, дрожащий, вот-вот готовый потерять сознание. Ноги его тряслись так сильно, что он понял: он упадет, если хоть на минуту не присядет.

Берт осторожно, чтобы не расплескать известку из подвешенного на крючке под тележкой ведра, опустил рукоять и, усевшись на край тротуара, в изнеможении прислонился к колесу.

Внизу у дороги стояла церковь с часами на башне. Часы показывали без пяти десять. Берт решил, что встанет ровно в десять.

Пока он отдыхал, ему многое вспомнилось. Сразу же за церковью начиналось поле и пруды, куда он обычно ходил с приятелями удить рыбу. Если бы не тележка, он бы сбегал туда, может, встретил кого из ребят. Он вспомнил, как ему не терпелось бросить школу и начать работать, с какой тоской он вспоминал теперь школьные времена.

Ему вспомнился тот день, когда мать повела его к мистеру Раштону, чтобы отдать в учение. Это было почти год назад. Как он волновался! Руки так дрожали, что он едва мог расписаться. Волнение и тревога не оставляли их обоих весь день. Придя домой, мать долго плакала, прижимала его к груди, целовала и называла бедным сироткой. Она просила, чтобы он был хорошим мальчиком и как следует учился. И Берт тоже тогда заплакал и сказал, что будет стараться. Он гордился, что сдержал свое слово. В самом деле, он уже может не хуже других окрасить черный ход и лестницу тоже. Оуэн научил его многому, а еще он обещал сделать для него трафареты, чтобы Берт мог практиковаться дома по вечерам. Оуэн славный парень. Берт решил рассказать ему все, что Красс говорил Истону. Подумать только, какой паршивец этот Красс, хочет выжить с работы Оуэна! Вот если бы вытурили самого Красса, а Оуэна сделали десятником, в этом был бы несомненный смысл.

Без одной минуты десять.

С тяжелым сердцем Берт смотрел на часы. Все так же нестерпимо ныли ноги. Он не видел, как перемещаются стрелки часов, но тем не менее они продолжали движение. Вот минутная стрелка коснулась цифры, и он заколебался − может быть, отдохнуть еще хоть пять минут? Но он и так уж отсутствует слишком долго. Минутная стрелка встала вертикально − пора двигаться в путь.

Не успел он подняться, как за его спиной раздался грозный голос:

− Долго ты еще будешь здесь прохлаждаться?

Берт с виноватым видом вскочил и предстал перед мистером Раштоном, который смотрел на мальчика, сурово нахмурясь. Рядом с ним возвышалась громадная фигура Светера, лоснящаяся физиономия которого выражала страдание при виде столь вопиющего примера детской порочности.

− Ты как себя ведешь? − не унимался Раштон. − Как ты посмел тут посиживать, когда рабочие ждут материалов?

Красный от волнения и стыда, мальчик не отвечал.

− И ты уже давно так сидишь, − не унимался Раштон. − Я все время наблюдал за тобой, когда шел вниз по дороге.

Берт попытался объяснить, почему ему пришлось остановиться, но со страху у него пересохло в горле и он не мог произнести ни звука.

− Знаешь, мальчик мой, так ты ничего не добьешься в жизни, − заметил Светер, подняв указательный палец и укоризненно качая головой.

− А ну, пошел, живо! − грубо прикрикнул Раштон. − Ну и дела! Я прямо оторопел! Сидит себе тут. Теряет рабочее время!

Он сказал чистую правду. Раштон не просто злился, он был ошарашен наглостью этого мальчишки. Подумать только, один из тех, кому он платит, бездельничает в рабочее время! Нет, в это трудно поверить.

Мальчик поднял рукоять тележки и снова начал толкать ее в гору. Теперь она показалась ему еще тяжелее, но он все же как-то ухитрялся двигаться вверх. Он все время оглядывался на Раштона и Светера, которые вскоре повернули и скрылись из виду. Тогда он снова откатил к обочине тележку, чтобы немного отдышаться. Он больше не мог идти без остановок, даже если бы за ним до сих пор наблюдали. На этот раз он отдыхал не больше полминуты: испугался, что Раштон и Светер подглядывают за ним из-за поворота.

Он отказался от передышек возле фонарей и останавливался примерно на одну минуту через одинаковые промежутки времени. Так ему наконец удалось добраться до вершины холма. У него вырвался вздох облегчения, и он поздравил себя с окончанием пути. Можно считать, он у цели.

Когда Берт подходил к воротам, из дома вышел Хантер, сел на велосипед и уехал. Берт подкатил тележку к передней двери и начал разгрузку. Тут он заметил Филпота, осторожно перегнувшегося через перила, и позвал его:

− Джо, вы не поможете мне поднять ведро с известкой?

− Конечно, охотно, сынок, − ответил Филпот, быстро сбегая вниз.

Когда они несли ведро вверх, Филпот подмигнул Берту и шепнул:

− Ты там не встретил Понтия Пилата?

− Когда я подходил к дому, он укатил на велосипеде.

− Да ну? Отлично! Зла ему я не желаю, − горячо добавил Филпот, − но все же было бы хорошо, если бы он угодил под автомобиль.

С этим пожеланием Берт вполне согласился. Столь же добрые чувства выразили и остальные, как только услыхали, что Скряга убрался.

Было около четырех, когда Берт начал нагружать на свою тележку жалюзи, которые привезли несколько дней назад.

− Интересно, кто будет им все это красить? − спросил Филпот Ньюмена.

− Может, они отсюда снимут парочку рабочих?

− Не думаю. У нас и так не хватает людей. Скорей наймут еще новых. С этими жалюзи чертовски много возни: по-моему, их придется красить в три слоя, а то и в четыре.

− Я тоже так считаю, − согласился Ньюмен и с грустной усмешкой добавил: − Не так уж трудно будет подыскать двух рабочих.

− Ты прав, приятель. Безработных, для которых поработать хоть неделю − большая удача, сейчас хоть пруд пруди.

− Что верно, то