Смерть в адвокатской мантии - Дэвид Дикинсон

— А время, когда яд поступил в организм? Это удалось определить?

— Вы же знаете медиков, лорд Пауэрскорт. Доктор Стивенсон считает, что это произошло как минимум за пятнадцать минут до смерти, точнее он сказать не может. Мы едва добились от него признания, что яд мог поступить в организм жертвы приблизительно за час-полтора до летального исхода.

— Так, — проговорил Пауэрскорт. — То есть вполне возможно, Донтси проглотил яд на приеме у казначея. С той же вероятностью это могло произойти и в его собственном кабинете, хотя мы понятия не имеем, приходил ли к нему кто-то. Скажите, старший инспектор, вы не знаете, бенчеров у казначея обслуживал лакей или же Сомервилл сам принимал гостей?

— Такой вопрос возник и у меня. Полчаса назад я лично проверил стенограммы допросов, — сказал Бичем. — Так вот, лакеи все до единого были заняты подготовкой банкета. Стало быть, либо джентльмены сами себе наливали, либо их бокалы наполнял казначей.

Картинка не складывалась. Ключа к разгадке Пауэрскорт не находил.

И еще раздражал этот Максфилд. Вернее, его отсутствие. Не мог же человек просто исчезнуть с лица земли, бросив вызов тщетно разыскивавшим его поверенным, полиции и частным сыщикам. Джек Бичем сообщил, что одному из его младших офицеров пришла мысль поискать Максфилда в палате лордов. Проверили. Не оказалось и там. Полиция расширила радиус поисков, обследовав все психиатрические клиники и приюты на севере Англии, проверив списки всех, кто за последние три года был призван в ряды вооруженных сил, торгового флота и береговой охраны. Джонни Фицджеральд высказал даже фантастическое предположение о том, что Максфилд вступил во французский Иностранный легион и никогда не вернется в Англию.

Пауэрскорт мерил шагами гостиную. Он мучительно пытался припомнить какую-то деталь беседы с поверенным Мэтью Планкетом. Что-то такое насчет имени… нет-нет, не имени, а прозвища. Дядюшку Планкета прозвали Палачом. Так о нем говорят за глаза, так к нему обращаются друзья, и он на Палача откликается. Могло ли быть что-то подобное в истории с Максфилдом? Может, все так привыкли к его прозвищу, что напрочь позабыли фамилию? Но как это может помочь в поисках?

Пауэрскорт уселся за маленький столик у окна, где иногда писал письма, и глубоко задумался. В отношении неуловимого Максфилда он почему-то был уверен в двух вещах, хотя логике эти выводы не поддавались. Первое — этот человек так или иначе связан с крикетом. Второе — у него серьезные финансовые проблемы, и Донтси оставил ему деньги для уплаты долгов или крупного проигрыша. В неудачные спекуляции Максфилда на бирже верилось с трудом; впрочем, стоит все же справиться у Берка.

И Пауэрскорт начал писать письма. Поверенные фирмы «Планкет, Марлоу и Планкет», интересуясь Ф. Л. Максфилдом, направляли свои запросы директору школы, где учился Донтси, его наставнику в колледже Кембриджа, адъютанту его армейского полка и т. п., а Пауэрскорт писал тамошним служащим при спортплощадках. Спрашивая, не известен ли им человек по имени Максфилд, он просил попытаться припомнить его детское, студенческое, а может, армейское прозвище. Главное, писал он, человек этот увлекался крикетом и, скорее всего, играл в одной команде с Донтси. И только под конец вскользь упоминалось, что адвокат недавно погиб.

Пауэрскорт написал и запечатал пять писем. Он уже собирался отправить их, как вдруг понял, что должен непременно написать смотрителю спортплощадок еще в одном месте. На конверте шестого, последнего послания он вывел адрес: графство Кент, округ Мейдстон, имение Калн.

Сара Хендерсон никак не ожидала, что присутствие мужчины так изменит атмосферу в ее родном доме. Да, хотя ей самой он, худенький, с нервным мальчишеским лицом, казался совсем юным, для всех остальных ее Эдвард (а она уже считала его «своим») — настоящий мужчина. И вот он здесь, в Эктоне, сидит у камина, разговаривает с ее матерью. В этот вечер все шло не так, как Сара предполагала. Она заранее рассказала матери о трагической гибели семьи Эдварда, о его проблемах с заиканием, о том, что сейчас он живет с дедушкой и бабушкой, и была уверена, что мать при встрече устроит ему допрос. Ничего подобного. Сара боялась, что миссис Хендерсон, как обычно, станет сыпать колкостями, пытаясь унизить собеседника. Нет, с появлением Эдварда ее матушку словно подменили, и это даже слегка раздражало Сару, хотя она и сама не могла понять, почему ей так не нравится, что ее мать любезно беседует с молодым человеком, которого впервые видит. В глубине души девушка подозревала, что, видимо, просто ревнует — ну, не ревнует, это, конечно, слишком сильное чувство, а скорее раздосадована тем, что кто-то еще пытается очаровать ее Эдварда. А миссис Хендерсон тем временем демонстрировала глубочайший интерес к предстоящему процессу по делу Панкноула.

— Напомните мне, Эдвард, — мило улыбаясь, попросила она, — когда именно состоится суд? Вы мне сказали, но я тут же позабыла. Память моя, увы, уже не та.

«На жалость бьет, ждет сочувствия!» — мысленно прокомментировала Сара.

— Суд состоится в четверг, миссис Хендерсон, — сказал Эдвард.

— А он действительно такой злодей, этот мистер Панкноул? Прямо как Джек-Потрошитель?

«К старости она стала прямо-таки кровожадной, — отметила Сара. — Неужели и я когда-нибудь буду такой же? О нет, ни за что!»

— Он настоящий негодяй, — непринужденно ответил Эдвард, — хотя, насколько мне известно, никого не убивал. Его не обвиняют ни в чем подобном. Но он обманул и обокрал тысячи людей, а это очень тяжкое преступление.

Эдвард уже как минимум второй раз отвечал на этот вопрос, и его терпение Сару просто поражало.

— Но объясните мне, пожалуйста, еще раз, Эдвард, как он их обманывал? Вы уже рассказывали, но я не совсем поняла.

«О Боже! Сколько раз можно объяснять одно и то же!» — мысленно возмущалась девушка.

Эдвард взял со столика чайную ложку и украдкой подмигнул Саре. У нее сразу же поднялось настроение.

— Представьте, миссис Хендерсон, что эта ложечка — компания номер один. Мистер Панкноул предлагает людям вложить в нее деньги, стать акционерами его грандиозной строительной компании под названием «Свобода». Акции охотно раскупают. Но мистера Панкноула и его компаньонов обуревает жадность. Вместо того чтобы строить недорогое жилье, они просто забирают большую часть денег себе. Дивиденды по акциям должны были выплачиваться дважды в год, и акционерам полагалась часть прибыли. Но поскольку все деньги украдены и платить нечем, мистер Панкноул запускает компанию номер два, вот эту. — Эдвард взял вторую ложечку, на этот раз украдкой послав Саре воздушный поцелуй. — И снова ему удается распродать почти все акции. Полученные за них деньги идут на выплаты вкладчикам первой компании. И так далее, — закончил свой рассказ Эдвард, полагая, что описание компаний номер три, четыре, пять и шесть, составлявших карточный домик Панкноула, только утомит миссис Хендерсон. Да и ложечек не хватило бы.

— Вы замечательно объясняете, Эдвард, — восхитилась пожилая дама.