Там, где бьется артерия - Алексей Макеев

– Мужики, так это же Арнюха-сексбом! Это за каким же бесом он сюда притащился? И где его тачка? У него же… Эта… Синяя «Мазда». Помните, в прошлом году он проходил по делу о подпольной порностудии? Вот, это он и есть. Как ему тогда выкрутиться удалось? Хотя должен был пойти за малолетку.

Прочие, всмотревшись, согласились – он самый и есть, Арнюха по кличке Сексбом.

Прибывший судмедэксперт, осмотрев рану, подошел к Гурову и вполголоса сообщил, что она в точности похожа на те, что были нанесены ранее убитым хуторянам. Смерть наступила приблизительно около двух часов ночи.

«Под занавес» на «Фольксвагене» прибыл полицейский кинолог с собакой – крупной немецкой овчаркой. Однако пес, едва ступив на луг, тут же заскулил и вновь запрыгнул в кабину. Наблюдая за этой картиной, Гуров мысленно сделал вывод – снова использован «Майнус-дог». Это уже, можно сказать, почерк…

Подойдя к нему, Крячко негромко спросил:

– Как думаешь, это демонстрация возможностей?

– Не просто возможностей – это вызов и одновременно акция устрашения. Нас с тобой. – Лев как-то непонятно улыбнулся, глядя на приближавшуюся к лугу машину участкового. – А вот и он – тот, кто нам с тобой сейчас больше всего нужен.

– И на кой хрен он нам сдался? – пренебрежительно поморщился Станислав. – Трутень, бездельник и тупица!

– Ошибаешься! – негромко рассмеялся Гуров. – Он вовсе не так прост, как кажется. У этого мужичка – «двойное дно». Улавливаешь, в чем юмор?

– Считаешь, что он работает на «упырятник»? – Крячко с сомнением пожал плечами. – Ну, даже если это и так, предъявить ему какие-то обвинения мы все равно не сможем – у нас на него ничего нет.

Продолжая наблюдать за тем, как участковый паркуется и вальяжно выбирается из своего авто, Лев вполголоса обронил:

– И не надо! Главное, мы знаем о его реальной подоплеке. Но он об этом не догадывается и догадаться не должен. Он – наш главный помощник в проведении операции по задержанию «вурдалаков».

Стас удивленно фыркнул и покрутил головой, давая понять, что в эту абракадабру, затеянную Гуровым, он не «въезжает» и вообще совершенно не «петрит», когда, что и как тот собирается провернуть.

– Поясняю… Сейчас мы через него вбросим очень хитрую «дезу». Усек? – Лев говорил, наблюдая за перемещениями участкового по лугу. – Убийство Гольцова преследовало две цели. Первая – устранение того, кто слишком много знает и на суде может оказаться опасным свидетелем. Вторая – уже всерьез припугнуть нас с тобой. Вроде того, видите, какие у нас возможности? Вы только успели с ним пообщаться, а мы его вам тут же подбросили в виде безжизненного тела. Трепещите, опера!

– Так, это я понял. Что дальше?

– А мы с тобой испугались, хоть виду и не подаем. Мы объявляем, что у нас в Москве появились какие-то сверхсрочные дела, и отсюда немедленно сваливаем. Это должно выглядеть как паническое бегство, обставленное благовидными предлогами.

– Ну, сбежали. Следующий ход?

– Немедленно возвращаемся. Но уже не в Среднедонск, а в соседний облцентр. А там, в аэропорту, нас будет ждать Роман. Сюда едем с ним, живем у него, а ночами выходим на охоту. И берем «упырей» с поличным.

Слушая Гурова, Стас расплылся в улыбке и подмигнул – классная затея!

– Сами к нему пойдем или подождем здесь? – спросил он, указав взглядом на Червонова.

– Понятное дело, здесь подождем! Мы же стоим, обсуждая варианты бегства – как отсюда смыться и при этом не уронить себя в грязь. Будь спокоен – он подойдет. Главное, не переиграть, чтобы он поверил.

Все произошло в точности так, как предполагал Гуров. «Нарезав» по лугу изрядное число кругов, участковый наконец-то подошел к московским операм, которые выглядели безрадостными и хмурыми. На его вопрос, что думают «уважаемые корифеи сыска» о случившемся, те неохотно уведомили, что, скорее всего, расследованием гибели новой жертвы «черт его знает, какой твари» заниматься придется местным работникам уголовного сыска.

– Мы, конечно же, могли бы включиться в работу, чтобы изобличить эту кровожадную нечисть. Но… Обстоятельства есть обстоятельства, – с несколько нелепым пафосом и апломбом, глядя куда-то в сторону, чуть нервно рассуждал Лев. – В общем, нам дали команду немедленно вернуться в Москву. Мы, конечно, этим крайне разочарованы. Но-о… Ничего не поделаешь. Мнение начальства – закон. Или вы считаете иначе?

– Нет, нет, конечно! – с трудом сдерживая торжествующе-ехидную ухмылку, усердно закивал участковый. – Разумеется, вы правы. Но вы, наверное, сюда еще вернетесь?

– Если прикажут – почему бы нет? – с той же степенью пессимистичного «воодушевления» ответил Станислав. – В принципе, мы здесь уже успели наработать солидную базу… Ее мы охотно передадим своим коллегам. Тут до раскрытия осталось-то всего ничего… Нет, вы, я так понял, считаете, будто мы отсюда просто решили сбежать? – неожиданно сменив тон, заговорил он обидчиво и даже агрессивно.

– Что вы, что вы! – вскинув руки, поспешил заверить Червонов. – Я всецело понимаю ваши проблемы и полностью согласен с тем, что вы сделали самую главную часть работы. Удачи вам и всяческих благ! О! Это, я вижу, Дима приехал? Он за вами? – указал участковый на подруливший к лугу полицейский «уазик».

– Да, счастливо оставаться! – суховато обронил Гуров и торопливо двинулся к машине.

– И вам счастливого пути! – пожелал Червонов, с приторно-угодливой улыбочкой глядя им вслед. – Скатертью дорога, бакланы!.. – уже без улыбки, зло добавил он вполголоса.

Тут же достав свой сотовый, набрал чей-то номер и с угодливыми нотками что-то начал торопливо докладывать. Наблюдая за ним из кабины «уазика», Гуров торжествующе рассмеялся.

– Есть контакт!

Димка, узнав о спешном отъезде оперов в Москву, изъявил свое искреннее огорчение.

– Ну вот, – вздохнул он, – а я так надеялся, что вы сумеете раскрутить эту головоломку! Тем более что есть свежий случай и все возможности выйти на убийц…

Ответив ему столь же сокрушенным вздохом, опера пояснили, что они и рады бы остаться, но в Москве бесследно пропала генеральская дочка, и им дано задание бросить все дела и немедленно ее найти.

– Нет, ну, это правильно, – саркастично усмехнулся Димка. – Генеральская дочь – это, можно сказать, нечто очень важное. Хутор-то – бог с ним! Переживет как-нибудь, перетопчется…

Огорчил сверхспешный отъезд квартирантов и Раису Григорьевну. Наблюдая за тем, как Гуров и Крячко спешно пакуют свои сумки, она скорбно покачала головой:

– Значит, вы нас бросаете?

– Ничего не поделаешь – так надо! – с неожиданно хитрой усмешкой обронил Гуров. – Кстати! Вот так же говорите и на людях – что мы вас тут бросили, что мы позорные трусы, что вы на нас надеялись, а мы вас всех предали. Было бы неплохо, если уже прямо сегодня семей десять дали в районке объявления о продаже домов. А прямо сейчас, когда мы будем уезжать, вы выйдите на улицу и бросьте нам вслед: «Как вам не стыдно? Как вы так можете делать?!!»