Джентльменское соглашение - Чингиз Абдуллаев

Затем она долго одевалась, проверяя содержимое обоих шкафов.Его пару золотых запонок она переложила к себе. В сумочку положила и егозолотые часы марки «Картье». Про деньги никто не знает. Всегда можнопредположить, что в последний момент он забрал наличные, чтобы потратить их вкаком-нибудь казино или на девочек. В таких случаях он бывал довольно щедрымчеловеком.

Жанна вышла из спальни. Два чемодана были уже упакованы.

— Нужно отвезти все в отель, — приказала она телохранителям.

— Куда? — спросил Мансур.

— В какой-нибудь хороший отель.

— В «Дорчестер»? — уточнил наивный и простодушный Мансур.

— Только не туда, — нахмурилась Жанна. — Давайте в другой.Узнайте, есть ли номер в «Парк Шератон». Там хорошие номера и очень тихо.

Она вспомнила голого Дронго и улыбнулась. Он тоже, кажется,кавказец. Может, не чеченец, но все равно интересно.

— В «Парк Шератон», — твердо решила она.

Через полчаса она поднималась в свой номер. Дронго в этовремя сидел перед компьютером, просматривая присланную ему информацию. Некаякартинка уже начинала проступать сквозь туман непонятных действий различныхлюдей и искаженных фактов. В полдень ему позвонил Эдгар.

— Мы уже знаем, в каких компаниях зарегистрированы ихаппараты, — сообщил Вейдеманис. — Но если хотим получить нужную информацию, топридется платить. И платить большие деньги.

— Платите, — твердо решил Дронго, — у меня осталось околодвух часов.

— Постараемся успеть, — ответил Вейдеманис.

Дронго продолжал работать с информацией, которую перечитывалснова и снова. Позвонил в ресторан отеля «Дорчестер», чтобы уточнить, на какоевремя был заказан ужин на имя господина Каплинского. Он помнил, что Жаннарассказала ему о совместном ужине, на который Мальсагова пригласил живущий в«Дорчестере» Юлий Львович.

Выслушав сообщение, положил трубку. И сразу услышал звонок.Ему звонили в номер на городской телефон. Неужели опять инспектор Таунс?

— Господин Дронго, — услышал он приглушенный голос Парыгина,— неужели это правда?

— Добрый день. Я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.

— Мне сейчас звонили из полиции. Арестовали Женю… Исотрудников полиции интересует только один вопрос: знал ли я, что Тарутина имой бывший начальник охраны Спиридов были родственниками? Что я им должен былответить? Я чуть не вскрикнул, когда они мне все это рассказали. Значит,Константин и Евгения были братом и сестрой?

— Они не были близкими родственниками, — сообщил он, —только троюродными. Это можно почти не считать за родство. Мы все приходимсядруг другу троюродными или четвероюродными родственниками.

— Не нужно меня успокаивать, — сказал Парыгин и положилтрубку.

Примерно через час позвонил Эдгар Вейдеманис.

— Мы все сделали, — сообщил он. — У Парыгина и Каплинскогопо два телефона. Мы все получили, я сейчас высылаю тебе по Интернету.

— Высылай, — сказал Дронго, глядя на часы. До назначенноговремени оставалось около сорока минут.

Получив сообщение по электронной почте, он перевел его надиск и спустился в бизнес-центр, распечатал переданные сведения. И там же, вбизнес-центре, карандашом начал отчерчивать интересные звонки. Затем изумленновзглянул на листы бумаги в своих руках.

— Не может быть, — громко сказал он. — Этого не может быть.

Он еще раз сверил сведения. Все совпадало. Дронго убраллисты распечатки. Лицо у него вытянулось, губы упрямо сжались. Теперь он точнознал, кто и как осуществил этот план, попытавшись обмануть всех остальных.Дронго достал телефон и набрал номер инспектора Таунса.

— Добрый день, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. —Приезжайте в «Дорчестер» вместе с переводчицей. И заберите с собой ЕвгениюТарутину. Я расскажу вам, кто и как придумал все эти комбинации.

— Парыгин? Или все-таки Спиридов? Если Парыгин, то у насмогут возникнуть некоторые проблемы с его задержанием.

— Почему? — удивился Дронго. — Разве он депутатГосударственной думы или член Совета Федерации? Это только на нихраспространяется дипломатический иммунитет.

— Он бывший министр и въехал в нашу страну подипломатическому паспорту, — сообщил Таунс. — Но это ничего не значит. Если высможете убедительно доказать его вину, я попрошу сделать специальный запрос наПарыгина, который пройдет через Интерпол. И его остановят в первой же странемира, куда он решит отправиться.

— Вы настроены решительно. Но помешать покупке вашего клубавы не можете ни при каких обстоятельствах. Если одна сторона хочет заплатитьденьги, а другая сторона хочет продать, то остановить подобную сделку не можетени вы, ни ваше руководство, ни даже ваш премьер-министр. У вас свободнаястрана, мистер Таунс.

— Мы можем остановить сделку, если заранее знаем онедобросовестных покупателях, — напомнил инспектор. — И я думаю, что в этомслучае мы можем обратиться в суд, который вынесет решение в нашу пользу.

— Подождите, — посоветовал Дронго, — до двух часов осталосьсовсем немного. Я сейчас приеду в «Дорчестер». И пригласите туда Жанну Вебер.Вы не знаете, где она сейчас?

— Знаю, — ответил инспектор, — она переехала в ваш отель.Собрала свои вещи и переехала к вам. Я думал, что вы уже знаете.

«В таком случае я съеду уже сегодня», — подумал Дронго. Онпопрощался и положил трубку. До двух часов оставалось около двадцати минут.

Они сидели в большой гостиной у Каплинского. За столомнаходились Миксон, Каплинский и Парыгин. Последний приехал в «Дорчестер» всостоянии мрачной апатии. Даже появление Евгении Тарутиной не вывело его изсостояния этой апатии. Он равнодушно кивнул ей и прошел к столу. Тарутинасидела на стуле с несчастным видом, словно виноватая во всех преступлениях,происшедших за последнее время. Жанна устроилась в кресле в углу. Онапереоделась в светлые брюки и светло-голубой джемпер.

Дронго устроился на стуле, ожидая, когда ему позволятговорить. Таунс, оставив своих сотрудников у дверей, вошел в гостиную и огляделсобравшихся. С ним была молодая женщина лет тридцати. У нее были мелкие чертылица, тонкие губы, небольшие глаза. Она испуганно смотрела на собравшихся, словнобоялась, что здесь собрались настоящие преступники.

— Прошу меня извинить, что пришел не один, — сказал Таунс. —Со мной переводчик, которая поможет мне понять, что именно здесь происходит.

Дронго взглянул на всех собравшихся и поднялся, понимая, чтоподошел последний акт затянувшейся драмы.