Ученье — свет, а неученье — тьма - Павел Вяч

продублировал энергоструктуру исцеляющего плетения и распыления вытянутой крови. Ну и стандартное исцеляющее заклинание.

В итоге, когда Свелин уложил на стол следующего воина, мне достаточно было плеснуть энергии в конструкт, удостовериться, что все прошло без отклонений и сказать:

— Следующий!

Уж не знаю, как дела шли у ребят на правом фланге, но благодаря конструктам я умудрялся тянуть бесконечный поток раненых в одиночку.

Мы трижды переезжали, то бишь, откатывались назад, и дважды отбивались от пробившихся сквозь заслон легионеров.

Мне, к слову, брать в руки оружие не пришлось ни разу.

Во-первых, отряды песьеголовых были незначительные — легионеров двадцать-тридцать. Во-вторых, мои пациенты разрывали их в клочья.

Ещё бы! Аура Света и Ужас кинокефалов не оставляли псам ни единого шанса.

А вот то, что легионеры целеустремленно шли к лазарету, говорило только об одном — они знали, куда и зачем идут.

И совершенно неважно, каким образом они находили путь — специальный артефакт, помощь шаманов или подсказки немёртвых разведчиков.

Но сам факт того, что псы целенаправленно идут вырезать раненых, красноречиво говорило об их моральных качествах.

И если раньше у меня нет-нет, да и проскальзывала мысль о гуманизме, то сейчас я окончательно выбросил эту ересь из головы.

А ещё в такие моменты хотелось схватить свой новый посох, который принес Герман, и ринуться в гущу битвы! Но я раз за разом сдерживал себя и просто делал свою работу.

Более того, некоторые воины попадали ко мне на операционный стол во второй, третий и даже в пятый раз!

По уму им бы отлежаться хотя бы пару часов — именно столько необходимо для полного цикла исцеления — но парни рвались в бой.

Приходилось выкручивать регенерацию по максимуму и залезать в долги к организму — за этот день многие защитники Лютиков заплатят годами своей жизни.

И если с врачебной точки зрения это было неэтично, что ли? То с точки зрения воина, я просто давал парням лишний шанс пережить этот чертов день.

Ведь какая разница, останется ресурс в сорок или сорок пять лет, если сегодня он может умереть?

В общем, я действовал как робот, чья цель не восстановить здоровье человека, но поставить его в строй.

И за все время, проведённое в операционной, я лишь трижды выпал из этого, можно сказать, медитативного состояния.

Первый раз у меня дрогнула рука, когда на столе оказалась девушка.

Она не стонала, не кричала, лишь молча прижимала к груди отрубленную по локоть левую руку, а по её щекам текли крупные слёзы.

Судя по перчатке для стрельбы, девушка была лучницей, а обрывки её одежды подсказывали, что она местная, наверняка дочь охотника или что-то в этом роде.

Её принесли вместе с пятью истекающими кровью воинами, и по тому, как на меня смотрели мужики, становилось понятно — не получится отложить её в сторону и заняться копейщиком, которому пробили живот.

Пришлось кинуть на новоприбывших плетение Массовой регенерации и склониться над первой дамой, оказавшейся на моем столе.

— Её крюком из окна вытянули, — мрачно пояснил бородатый мужик, который и принес лучницу на руках. — Прямо у меня на глазах.

— Рука случайно под ятаган попала, — подхватил воин со смятым шлемом, из-под которого сочилась кровь.

— Они Ядвигу чуть на куски не порвали, — глухо продолжил третий, чья рука безвольно висела на перевязи. — Прям там над ней надругаться хотели…

— Как вижу, отбили девчонку, — пробормотал я, формируя сложное плетение седьмого круга «Нексус».

По сути, самое сложное было забрать у неё руку — лучница ни в какую не желала её отпускать — и почистить от грязи.

А дальнейшее было делом техники — соединить, стянуть сухожилия и нервы, наложить вокруг кости свой фирменный энергогипс и разогнать энергопотоки, усиливая регенерацию.

Ну и по телу прошелся — все тело девушки представляло из себя огромный синяк. Складывалось впечатление, будто псы действительно хотели разорвать её на куски.

Особенно долго пришлось провозиться с левой грудью — какая-то сволочь чуть было её не оторвала, и у Ядвиги образовалось очень нехорошее внутреннее кровотечение.

Единственное, что я забыл — это купировать боль, поэтому в течение всей операции Ядвига хрипела от боли.

Удивительная девушка. Я бы на ее месте орал бы как резаный, она же только стиснула зубы и терпела, как могла.

— Ты только док поаккуратней с ней, — проворчал бородатый, — мы если без нее вернемся, парни не поймут.

— Во-первых, она вернется раньше вас, — поправил я бородатого, — а во-вторых, — я посмотрел на девушку, — долго ты ещё стол занимать собираешься?

Ядвига непонимающе посмотрела на меня, и я, вздохнув, протянул ей бутылек.

— На, зелье Кошачьей грации. Чтобы от крюков уворачивалась.

Девушка машинально взяла зелье исцеленной рукой, выпила его и только потом до нее дошло, что случилось.

— Я её чувствую! — удивленно прошептала Ядвига, со всех сторон рассматривая свою руку. — Каждый палец!

— Вот и молодец, — кивнул я. — А теперь брысь со стола. Иди в арсенал, подбери там себе одежду и лук, — я указал на аккуратно сложенное около выхода оружие и доспехи. — Свелин! Давай того, который со вмятыми шлемом!

Я уже не видел, как Ядвига, сообразив, что находится среди мужиков практически голая — обрывки одежды в расчет не берем — тут же метнулась к доспехам.

— Спасибо, док, — бородатый прижал руку к сердцу, — век тебя помнить будем!

Я же в ответ лишь махнул рукой — спрашивать, скольких человек потерял бородатый и его отряд, отбивая Ядвигу у песьеголовых, я не стал.

С остальными, несмотря на серьезные раны, дело пошло быстрее, и вскоре весь отряд был на ногах. Вытащить удалось даже воина со вмятым шлемом, хотя он был реально плох.

— Спасибо! — красная от смущения Ядвига клюнула меня в щеку и побежала на выход, где уже толпились её однополчане и защитники.

И уже с улицы донесся её пронзительный голос.

— Вперед, братья! Вломим этим шавкам по самое не хочу!

Уж не знаю, как сложится дальнейшая судьба отряда бородатого, но одно точно: сегодня в Лютиках родилась местная Жанна Д’Арк.

И дело было даже не в появившейся у Ядвиги ауре, а в моральном настрое воинов.

В лазарет они прибыли подавленные, с едва теплящейся надеждой, а уходили полные воодушевления.

Второй раз я выпал из целительского потока, когда Свелин