Рефлекс - Стивен Гулд

– То есть мы не уверены, что имплантат среагирует, ведь ты будешь двигаться к зоне более сильного поля в одном ключе, хотя другой будет параллельно слабеть. Впрочем, мы думаем, что ты почувствуешь нарастающую тошноту и, возможно, першение в горле. Мы надеемся, что так выйдет.

– Звучит обнадеживающе! – не сдержавшись, съязвил Дэви.

– Пожалуй, разумнее всего воздержаться от проверок.

Они перебрались на дюну с другой стороны болота. Дэви увидел море, встречный ветер затих. Легкий бриз развевал ему волосы, отросшие впервые за много лет. Дэви огляделся по сторонам. Вдали виднелись дома, но до самого ближнего было полмили.

– Откуда вы знаете? – спросил он Конли. – Ну, про тошноту и першение в горле?

Конли почесал грудь и взглянул на Дэви:

– Думаешь, мы рискнули бы применить к тебе неиспытанные технологии?

– А-а, так испытания проводились. Управление по контролю за продуктами питания и лекарственными средствами наверняка разрешило их.

Конли молча отвернулся, и Дэви, оставленный на милость своего воображения, вздрогнул. Наверняка испытателей интересовала эффективность, а не безопасность. Если команда Симонса искала верхний предел наказания, то как минимум один человек погиб.

Они прошли последнюю дюну и по невысоким ступенькам спустились на сам пляж. Начался прилив, волны поднимались высоченные. Крупные темные валуны торчали из сырого песка и отправляли неистовые волны прибоя в воздух. До воды было не меньше полусотни футов, но ветер швырял пену Дэви в лицо. Насколько хватало глаз, на пляже никого не было.

– Видишь флажки? – Конли показал на колья, на конце которых трепетали оранжевые куски пластмассы. Колья стояли в песке у дюны, футах в шестидесяти левее Дэви и Конли. – Они обозначают восточную границу. – Доктор повернулся направо и показал на колья с флажками, стоящие примерно на таком же расстоянии. – Вон западная граница. Ты можешь запросто спуститься к океану, только в воду не заходи. Она наверняка ослабит сигнал.

Дэви содрогнулся, на этот раз от ветра и от соленой пены.

– По-моему, больше нужно беспокоиться о переохлаждении.

– Здесь не всегда холодно и ветрено. В разгар лета многие купаются.

«До лета я здесь торчать не собираюсь», – подумал Дэви.

– Может, назад пойдем?

– Да, конечно. Почему бы нам не телепортироваться?

– Этот эксперимент мы имели в виду? – Дэви взглянул на него.

– Да. Я надеялся сделать какие-то выводы на основе собственных ощущений.

– Ладно, – кивнул Дэви. – Берегитесь ярко освещенного туннеля. Если увидите его, к свету не приближайтесь.

– Очень смешно, – отозвался Конли, но при этом выглядел не совсем уверенно.

– Если хотите, можно вернуться пешком.

– Нет, я хочу поэкспериментировать. Что мне…

Дэви прыгнул ему за спину, чуть приподнял и прыгнул в клетку у себя в комнате.

– …делать?

Дэви отпустил доктора, тот пошатнулся, упал на одно колено и схватился за ножку кровати.

Дэви сел за письменный стул, развернулся и рассеянно посмотрел, как встает Конли.

– Ну, видели свет?

Конли поднял голову и смерил Дэви раздраженным взглядом:

– Я хотел включить секундомер.

– Ну, вы наверняка замеряли скорость моих прыжков на видео.

– На такое расстояние не замерял. Вдруг при телепортации часы показывают другое время?

– Вы о расширении времени? – Дэви покачал головой. – Как правило, я ношу часы, и, как часто или как далеко бы ни прыгал, они показывают примерно то же время, что Вашингтонская морская обсерватория.

– Ясно. – Конли посмотрел на зеркало и чуть громче добавил: – С пляжем мы пока закончили. – Он повернулся к Дэви. – Мне нужно сделать кое-какие записи. В пределах этой комнаты и ванной можешь перемещаться свободно, в других комнатах дома включится регулятор. Эбни принесет тебе ужин.

У самой двери Конли обернулся:

– И еще один момент касательно регулятора. – Взгляд у доктора получился странным, почти сочувственным. – Ты должен знать, что регулятор защищен от несанкционированного вскрытия. В нем содержится элемент неизвлекаемости. Попробуешь снять его, то есть вырезать, и он тебя убьет.

В одном из закоулков Гнезда, в обрамлении набитых битком книжных полок, стояли десятилетний телевизор «Сони», стандартный видеомагнитофон, DVD-плеер и специальный плеер для кассет с восьмимиллиметровой пленкой. Порой Дэви и Милли брали напрокат диск или кассету, однако этот закоулок выполнял особую задачу – в нем хранились видеозаписи мест, куда прыгал Дэви.

В начале карьеры прыгуна Дэви понял: без регулярных посещений он не помнит место достаточно хорошо, чтобы в него вернуться. Воспоминания следовало освежать. В результате появилось несколько полок с кассетами под восьмимиллиметровую пленку. На каждой кассете имелся ярлычок, например: «Нью-Йорк: Сентрал-Парк-Уэст, Музей естественной истории», «Западная Австралия: железнодорожный вокзал Калгурли-Боулдер», «Сан-Франциско: торговый центр „Метреон“», «Москва: Бережковская набережная, д. 28, ночной клуб „Табула раса“».

Милли просматривала записи мест, в которых бывала, особенно в Новой Англии. Вдруг они помогут найти Дэви? В начале каждой кассеты было по несколько минут записи. Дэви не желал перематывать пленку, чтобы вспомнить место для прыжка. Чаще всего попадались кассеты на тридцать минут.

На экране появилось белокаменное здание в стиле греческого возрождения с четырьмя дорическими колоннам. Фриз украшали крупные золотые буквы: «Рынок Куинси». Площадь перед зданием состояла из чередующихся десятифутовых блоков каменных плит и старого кирпича. С одной стороны тянулся ряд ярко-синих рыночных тентов, прохожие щеголяли в шортах. «Рынок Фанелл-Холл, – объявил голос Дэви. – Преобладают ароматы свежевыпеченного хлеба и другой еды, хотя выхлопными газами тоже попахивает».

Этого хватило, чтобы вспомнить последний визит в Бостон – вечернюю прогулку по магазинам и лавкам. Дэви съел печенье в «Кайверт и Форбс», Милли купила восковую свечу в «Янки кэндл». Дело было в сентябре прошлого года, в Бостоне царила прохлада, такая приятная после удушающей станвиллской жары.

Милли остановила кассету и прыгнула. Теперь она стояла за колонной. Из-за угла здания прямо в лицо дул холодный ветер. Яркие тенты убрали до наступления тепла. Милли содрогнулась и поспешила в здание рынка. В «Норт-эндбейкери» она купила кальцоне.

По этому плану и действовала Милли. Сначала смотрела кассету. Когда место вспоминалось достаточно хорошо, прыгала, проводила там какое-то время, чтобы «распробовать» место и закрепить образ в памяти. «Распробовать» частенько подразумевало отведать блюда местной кухни – итальянские в Бостоне, хот-дог с лотка в Нью-Йорке, претцель в Филадельфии, польскую колбасу в Питсбурге.