Хулиган напрокат - Алёна Черничная
Шрифт:
Интервал:
Краснея еще больше, я улыбаюсь. Кусаю губы.
Это его запах… терпкий… древесный… одуряющий…
Ставлю мужские духи обратно на место и прижав полы полотенце к себе крепче, я, наконец, выхожу из ванной. До сих пор не могу поверить в то, что он все это провернул из-за меня…
Босыми, влажными ногами тихо проскальзываю прямо по коридору в комнату Макса…
За сутки до этого…
Макс
Правый апперкот. Левый апперкот. Джэб. Хук[1] слева…
Крепко стиснув зубы, отчаянно втягиваю спертый воздух спортзала носом. Костяшки пальцев уже горят в перчатках, пока боксерская груша передо мной беспомощно раскачиваемся от моих же ударов.
Мне хочется крушить — ломать. Хочется избавиться от, дерущего грудь, горячего чувства. Именно поэтому я уже который час выбрасываю его из себя в спортзале.
Снова джэб, кросс с правой руки… В какой-то момент даже перестаю контролировать четкость и правильность ударов. Я снова думаю об Олесе.
С Алешей, значит, она улыбается. От этой тошнотворно умилительной картинки перед глазами кислород в легких становится невыносимо горячим.
Ухмыляюсь. Еще и волосы распустила… Советы мои помнишь, да, Леся? И пользуешься, а я вот…
А я дебил. Потому что до сих пор не понимаю. Что я сделал не так?!
За что на меня смотрели с неизмеримой обидой?
Мой кулак летит в грушу, но вместо нее перед глазами воображаю это смазливый фейс Смирнова.
Примерно это же самое мне хотелось сделать с ним в тот момент, когда увидел его и Синичкину в коридоре. Этот блондинчик успел и ручонки протянуть к Олесе. Стоял, сука, обнимал, а у нее улыбка…
Скрежет своих же стиснутых зубов слышу у себя в ушах.
Размах. Удар.
И по полупустому залу разлетается жалкий звон цепи, на которой болтается боксерская груша, а из моей груди вырывается шипение.
Черт! Когда я пропустил момент, когда Олеся прочно вросла в мои мысли?
Впиталась под кожу. Въелась в душу. Занозой застряла в моей башке!
Я должен был просто постоять рядом с Синичкиной и мило махать ручкой. Сделать эту зашоренную девчонку хоть чуть поярче.
А в итоге эта девочка сделала меня.
Синичкина, просто чемпионка мира по переобуванию. Сначала мне невинно глазищами своими хлопала, теперь вот Алеше.
Кто ж знал, что мой, придуманный на коленке план, сработает?!
Напрягаю каждую мускулу рук, спины и ног. Колочу грушу с неконтролируемым остервенением, которое так и прет откуда-то из моего нутра.
Выброс руки. Удар.
Надо получить эти долбаные ответы…
Еще размах и удар.
…и забыть…
Хук слева. Удар.
…и забыться…
Еще и еще удар по груше. Дыхалка на износ, челюсть сводит…
…и трахать уже хоть кого-нибудь, а не свои же мозги…
Да. Так и сделаю. Вечером завалюсь в клуб и поминай как звали. Но в голове плакатом стоит утренняя картинка, где Леся рядом с Алексом…
И по венам кипит уже не кровь, а чистый поток адреналина.
Джэб за джэбом. Удар за ударом. С меня в десять ручьев стекает пот. Футболка просто слиплась с ноющими мышцами. Но в каждое движение я вкладываю весь свой озверин, бурлящий в теле.
Я бью и бью грушу, пока не опустошаю себя эмоционально и физически в ноль.
И только тогда выползаю из зала в раздевалку.
В полумрачном помещении, заставленном по периметру узкими ящиками, натыкаюсь на Тоху, сидящего на лавочке и завязывающего шнурки на кроссах. В спортивных шортах и блистая подкачанным торсом, дружище встречает меня, округлив глаза.
— Фигасе какие люди. Какими судьбами?
Усмехаюсь, переводя сбитое дыхание, и подхожу к своему шкафчику:
— Вообще-то, мы с тобой в одних спортклуб ходим. Забыл?
— Это ты уже обо мне забыл. Давно тебя здесь не видел, да и так не звонить, и не пишешь.
— Занят был. Болел, — отвечаю односложно. Достаю из сумки воду и, под пронырливый взгляд Тохи, припадаю к ее горлышку.
— А я думал, уроки свои учишь. Когда пересдача? — весьма серьезно допытывает меня он.
Перестав жадно поглощать воду, я снова напряженно выдыхаю:
— На следующей неделе.
— И долго тебе еще парня ботанички изображать?
Хочется поправить Антона: «Леся не ботаничка» — но вовремя давлюсь этими словами. Мне уже как-то пофиг. Не скрывая раздражения, забрасываю бутылку с водой обратно к себе в сумку.
— Уже все.
— Ну слава халяве, — Тоха прямо-таки оживляется, заерзав на лавке. — Ответы уже у тебя?
— Будут, — цежу я. Повернувшись к другу спиной, рывком стаскиваю с себя через голову насквозь промокшую футболку и кидаю ее к своим вещам.
Будут. Вытрясу их из Синичкиной. Нервы измотаю, но заберу. Я заслужил, в конце-то концов. Принес Лесе чуть ли не на блюдечке с голубой каемочкой ее Алешку.
— О-о-о, ясно чем ты болел и как тебя лечили, — неожиданно ехидно усмехается Тоха.
— Ты о чем? — задумчиво копошусь у себя в спортивной сумке в поиске полотенца.
— О росписи твоего лечащего врача на спине. Так болеть и я люблю.
— Какой росписи? — застываю на несколько секунд перед своим шкафчиком.
А потом на автомате тянусь одной рукой за свою спину. Кладу ладонь на потную кожу и веду по ней. Под пальцами сразу же оказываются шершавые линии, а я получаю нокаут своей же мыслью.
Так и стою истуканом с заведенной за спину рукой, пока и хаотичные догадки криво-косо, но складываются в моей голове в пазл.
Твою дивизию! Леся! Моя вредная и гордая заноза! Теперь хрен ты сбежишь от разговора.
Молниеносно запихиваю все тренировочное вещи в сумку. Душ приму дома.
— Ты чего? Уже уходишь? — с недовольным изумлением бухтит Антоха, наблюдая, как я переодеваюсь прямо на ходу в джинсы, толстовку и уже лечу на выход из раздевалки с вещами наперевес.
— Ага. Прости, друг, — улыбаюсь виновато, перед тем как исчезнуть из его поля видимости. — Мир спасать надо!
Мой внутренний и мое душевное равновесие. Сейчас меня просто подстегивает разобраться с этой Майер и перестать быть в черном списке у Леси.
Рыжую надо проучить, а Синичкину снова заставить улыбаться мне, а не Смирнову.
Но решаю это сделать красиво. Если что-то кому-то доказывать, то так, чтобы сама Фемида одобряюще изрекла бы: нот бэд.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!