Хулиган напрокат - Алёна Черничная

— Наверное, надо поторапливаться, чтобы не попасть под дождь, — Алекс снова рядом и уже держит в руках две палочки с небольшими белоснежными шарами сладкой ваты. — Выбирай любую.

— Спасибо, — опять насильно тащу уголки своих губ вверх и тянусь к одной из порций ваты.

Но моя рука замирает на полпути. Алекс вдруг перестает улыбаться. Его взгляд становится очень внимательным. И с этой внимательностью он скользит им по моему лицу. Смирнова как будто заморозили. Я настороженно моргаю, вопросительно приподнимая брови.

— Ты очень хорошо сегодня выглядишь, Лесь, — вдруг напряженно выдает Алекс, продолжая проводить сеанс гипноза глазами. — Ты вообще стала какая-то другая…

И мое настроение под очередной раскат грома достигает абсолютного нулевого значения. Я чувствую лишь лавину разочарования.

Это был комплимент, который теперь мне совершенно не нужен.

Как и не нужна мне эта экскурсия в музей корабликов. И Смирнов не виноват. Я просто влюблена в другого.

Тяжелым вздохом набираю полную грудь воздуха. Но все всем моим планам на честное признание приходит харакири.

— Вот вы где! — слышится знакомый бас за спиной, и мое сердце сжимается в крохотный комочек.

Как черт из табакерки, не иначе, рядом со мной и Алексом возникает Макс.

Взвинченный, с горящими глазами, взлохмаченный, в широкой толстовке с принтом из комиксов про «Мстителей», в кроссах и потертых джинсах.

И пока сердце в груди пытается вернуться к нормальному размеру, я теряю дар речи и умение соображать.

Ольховский реально здесь? И сейчас? Но какого?.. Пришел трясти из меня ответы внаглую?

И, похоже, только он понимает, что здесь происходит. Потому что я и Алекс охреневши молчим.

— Нагулялась? — без тени смущения спрашивает у меня Макс. Как будто между нами и не было этих нескольких дней молчания. — А теперь пойдем. Надо успеть дойти до машины до ливня.

— Ты офигел? — возмущенно фыркаю я.

Но саму себя не обманешь. Внутри меня просыпаются все долбанутые бабочки. Через них словно пропустили двести двадцать.

— Ольховский, ты чего здесь забыл? — к возмущениям подключается и Алекс.

Макс вздыхает, закатывает глаза, но потом возвращает свой взгляд только на меня. Пронзительный и без единого намека на шутку.

— Ее здесь забыл. Вот за ней и пришел.

— А ты сначала у Олеси поинтересуйся… — слышу лишь по интонации, что Смирнов закипает.

Потому что, пока мой пульс обезумевши шкалит, я смотрю только на этого… расхорохоренного придурка в смешной кофте со мстителями. И Макс кривится:

— У тебя забыл спросить, Алеша.

Я ничего не успеваю сообразить и дать хоть какого-то ума происходящему. А в карих глазах вспыхивает невероятно дьявольский огонек. Максим делает шаг. Меня обхватывают его сильные руки и как пушинку поднимают в воздух.

А уже через секунду я оказываюсь просто взвалена и перекинута через его широкое плечо…

Леся

Оказавшись висящей вниз головой, я, наконец, перестаю воспринимать все происходящее как должное.

— Макс! Отпусти! — брыкаюсь, болтая ногами в воздухе, а руками колочу по спине своего похитителя.

— А ты повеси чуток так. Кровь к твоей головушке прильет и, может, правильные мысли туда придут, — усмехается Максим и поправляет меня у себя на плече, словно несет мешок картошки.

Еще и ручищи свои это нахальное мужланище пристраивает прямо на мои бедра.

— Какие? — злобно цежу я ему куда-то чуть ниже лопаток. — Что ты придурок? Так я и так об этом знаю.

— Ничего ты не знаешь, Синичкина. Вот, например, обо мне и моих царапинах. Тебя же это так взбесило?

Я взрываюсь от кипящего в крови адреналина. Отчаянно размахиваю руками-ногами, пытаясь вывернутся из наглых лап.

— Какой же гад, Ольховский! Я не собираюсь слушать о твоих потрахушках!

— Ну собственно я в тебе и не ошибся, — обреченно вздыхает Макс.

— Зато я ошиблась. Почему-то решила, что ты не такой уж и лживый.

Мой похититель неожиданно тормозит. Легким движением одной руки снимает со своего плеча и ставит на ноги.

— Спорим, тебе сейчас за эти слова будет стыдно?

Через разлетевшиеся от прогулки вниз головой пряди вижу ехидную улыбочку Ольховского. Сжимаю кулаки, умоляя себя не кинуться на него и не отмутузит. Хотя…Насколько там сокращают срок за убийство в состоянии аффекта?

— Это мне-то должно быть стыдно? — повышаю голос в унисон очередного грохота после вспышки молнии. — Знаешь ли, это не я обнимаюсь с одной, а потом щеголяю с расцарапанной спиной от другой, — все же проговариваю в лицо Максу то, о чем думаю последние несколько дней. Плевать!

— Ты ревнуешь… — он расплывается в невероятно счастливой улыбке.

— Боже упаси! — я театрально открещиваюсь, закатывая глаза.

— Это Майер расцарапала мне спину, — неожиданно равнодушно выдает Макс.

А его слова оказываются сильнее любого самого страшного удара грома. Кислород комом становится поперек горла.

— Макс, имей совесть, а? — хриплю не своим голосом. — Не посвещай, пожалуйста, меня в свои постельные игрища.

Но он, наоборот, пытается лишь приблизиться ко мне, делая шаг.

— Ты можешь выслушать меня?

Я резко отшатываюсь, разворачиваюсь прочь. Отрицательно машу головой. Хватит! Даже слушать не буду. Майер! Это была чертова Инга! Я хочу просто завопить от этой мысли.

И он еще так спокойно об этом заявляет и просит послушать! У меня, видимо, на лбу уже прямо прописалось: дурочка.

В груди все сжимается от боли. Я обнимаю себя за плечи и под раскатистый рокот грома ускоряю шаг. Тяжелых капель дождя становится все больше. Они неприятно бьют по коже. С каждым таким ударом я вздрагиваю, но, наверное, это единственное, что отвлекает меня от мысли разреветься вот прям здесь.

Люди разбегаются по набережной кто куда, прячась уже от начавшегося проливного дождя. И только я упрямо шагаю вперед по тротуару вдоль дороги, куда глаза глядят. Слушать про Майер и Ольховского выше моих сил. Пусть лучше в меня шарахнет молния!

Но рядом со мной уже равняется капот знакомой черной машины. Она медленно плетется вдоль тротуара, а я продолжаю гордо вышагивать под усиливающийся дождик. Не поворачиваю головы, даже когда из приоткрытого окна машины краем глаза замечаю выглядывающий нос Ольховского.

— Лесь, не дури. Дождь же! Сядь, и поговорим, — вежливо приказывает он под раскат грома.

Молчу. Смахиваю влажные волосы с лица, но упорно иду, сама не зная куда.