Простые радости - Клэр Чемберс

– В таком случае мы обязаны вас просветить. – Он взял свою перьевую ручку и стал вертеть в пальцах колпачок. – Больше всего на свете я люблю поговорить о том, что входит в область моих научных интересов, но большинству пациентов детали кажутся довольно скучными.

– Возможно, следует отнестись к миссис Тилбери скорее как к добровольному помощнику, а не как к пациенту. Раз уж она не больна. – В Джин очень легко просыпалось привычное недоверие к врачам, даже когда они были готовы помочь.

– Разумеется. Мы проводим то, что называется анализ электрофореза белковой сыворотки. Сыворотка – это жидкость, которая остается после того, как из крови выделили белые и красные кровяные тельца. В ней содержатся белки – альбумин и различные глобулины, альфа, бета, гамма. Они несут разные электрические заряды и передвигаются в жидкой среде, образуя определенный рисунок. Как правило, мы используем этот анализ для диагностики заболеваний, но в данном случае мы хотим только сравнить два рисунка – ваш и Маргарет, – чтобы выявить любые различия. – Он просиял. – Все, что нам требуется, – это немножко вашей крови, и мы можем приступать к работе.

– Понятно, – безмятежно сказала Гретхен. – Спасибо.

Пока продолжалось это объяснение, лоб Маргарет был сосредоточенно нахмурен. Джин невольно подумала: а что если ангельские голоса, ревностные хранители тайного словаря, припасают “глобулин” и “электрофорез” на будущее?

Раздался стук в дверь; на пороге, будто дождавшись секретного сигнала, появилась медсестра и увела мать с дочерью в процедурную.

Как только Гретхен и Маргарет вернулись из лаборатории, появилась секретарша доктора Бамбера с обещанным угощением. Три стула и два тоста на четверых не оставили шанса на дружеское чаепитие. Доктор Бамбер и Джин отказались от тостов в пользу постившихся, и он пил свой чай стоя, нависая над тремя посетительницами и неловко раскачиваясь взад-вперед на каблуках.

Впрочем, Гретхен и так не была настроена задерживаться. Она быстро выпила свой чай, отдала половину недоеденного тоста Маргарет и принялась застегивать жакет, давая понять, что готова к отбытию. На улице она обернулась к Джин и сказала, с характерной нерешительностью человека, собирающегося попросить об одолжении:

– Я хотела спросить. Но скажите, если вам это покажется нахальством.

– Что именно? – сказала Джин.

Гретхен взглянула на часы.

– Мне нужно сделать кое-какие дела, раз уж я в городе. Будет как-то обидно их не сделать, раз уж я все равно тут, но Маргарет обязательно должна вернуться в школу.

– А вот и не должна, – вмешалась Маргарет. – У нас же английский, а я и так лучше всех в классе.

– Ты не можешь столько пропускать.

– Отвезти Маргарет в школу? – спросила Джин, прекрасно зная по собственному опыту с миссис Мэлсом, что в таких ситуациях проситель рассчитывает на догадливость собеседника. – Я с радостью.

На ее рабочем столе все копилась и копилась работа; статьи не закончены, страницы не заполнены, сроки поджимают… Ну и подумаешь. Она все возьмет с собой и доделает, пока мать будет в постели.

– Правда? Вы так меня выручите. – Гретхен вынула из сумочки блокнот и ручку и стала черкать, как добраться. – От станции всего пять минут.

– Я знаю, где школа, – с достоинством заявила Маргарет. – Спорим, я могу добраться туда сама.

– В этом я не сомневаюсь. Но по дороге иногда попадаются странные люди.

– Спорим, ты просто улизнешь и пообедаешь с папой без меня, – сказала Маргарет, и по тому, как покраснела Гретхен, когда стала это отрицать, можно было предположить, что так оно, скорее всего, и будет.

– Ничего подобного, честное слово.

Гретхен удостоверилась, что в ранце Маргарет есть сверток с обедом и объяснительная записка для учительницы, и бодро припустила по Стрэнду, потряхивая недавно остриженными волосами.

Никогда не выкидывайте старый клеенчатый дождевик.

Из отрезанного капюшона получится удобный несессер.

Самую широкую деталь – спинку – можно использовать в качестве подкладки для чемодана; тогда, если в путешествии чемодан намокнет, его содержимое будет надежно защищено от влаги.

20

В конце октября Джин взяла недельный отпуск, чтобы свозить мать на побережье. В былые времена они ездили на неделю в Харрогейт и останавливались у тети и дяди Джин. Те были последним звеном, связывающим их с отцовской линией, и даже после стольких лет дядя, кажется, пытался искупить бегство брата. Он давал Джин свою машину, чтобы она могла куда-нибудь съездить, и никогда не позволял им ни за что платить, пока они были у него в гостях.

Однако в последние годы его здоровье ухудшалось – эмфизема и закупорка артерий мешали ему нормально дышать и двигаться. Тетя дала понять, что они больше не могут принимать гостей, но сам он по-прежнему посылал двадцать фунтов на Рождество и день рождения. Только благодаря этим щедрым подаркам у матери были собственные деньги. Последние несколько лет им пришлось прибегать к более дорогостоящим вариантам – отелям и пансионам. Обычно их поездка приходилась на начало сентября, когда начинался учебный год и на курортах было потише. Но этим летом Джин была так поглощена семьей Тилбери, что время пролетело незаметно. Уже почти осень, а она так ничего и не спланировала. Мать никак не комментировала эту оплошность, и Джин не спешила ее исправлять; но во время приступов бессонницы мысли о неподготовленной поездке преследовали ее неотступно. Лежа без сна в три утра, когда никаких практических действий не предпримешь, она сгорала от стыда за то, что так ленится и все откладывает, и клялась при первой же возможности зайти в бюро путешествий в Петтс-Вуде. А к утру все забывала. По правде говоря, самой Джин было мало радости от этих каникул, когда на нее без перерыва сыпались многочисленные материнские нужды, антипатии и причуды – и чем дальше от дома, тем больше их, кажется, становилось. Но она знала, что мать предвкушает эти поездки, а жалобы на погоду, еду, матрас и дорогу составляют для нее немалую часть удовольствия. При этом было очевидно, что везти нездорового и нервного человека на такси, на поезде и автобусе с каждым годом все труднее; но если хоть раз отступить от традиции, она может угаснуть навсегда.

Однако выяснилось, что Тилбери и сами собираются отбыть ненадолго в Лес Дина и скучать по ней не будут, и Джин наконец забронировала две комнаты в Стэнмор-хаус в Лаймингтоне. Момент был подходящий: электрофорез сыворотки матери и дочери показал полное совпадение, пересадку кожи провели. Доктор Ллойд-Джонс рассуждал так: если Маргарет вправду плод партеногенеза, то ее генетический материал полностью состоит из клеток Гретхен и кожа, пересаженная от дочери к матери, приживется; если же новая кожа начнет отторгаться, это будет означать присутствие хотя бы одного несовместимого антигена, что предполагает существование отца. Оставалось только ждать и