Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев

Клава уходит. Вера Александровна и Виктор в растерянности смотрят друг на друга.

Вера Александровна (задумчиво). Нет, ты что-нибудь понимаешь? Она же молилась на нее! Мы ее все тут баловали.

Виктор. Девушка Юля… Я задыхался, глядя на нее… Ты объясняла мне, что встречаться с ней не надо, а я ничего не слышал…

Вера Александровна (искренне). Я боялась…

Виктор. Сейчас я все понимаю, а тогда… Господи, но ведь любить больше, чем Клава, нельзя. Она бы умерла за нее, не задумываясь… И что? Почему? Зачем все было? Зачем?

Вера Александровна (уверенно). Зато тогда ей было зачем жить…

На зимней веранде Виктор и Вера Александровна по-прежнему вдвоем.

Входит Тася, вытирая руки полотенцем.

Тася (устало). Что-то я притомилась…

Вера Александровна (рассеянно). Ну и посиди немного, а то тебя не остановишь…

Виктор (паясничая). Как солдата из стройбата, что заменит экскаватор!.. Ладно, девочки, вы тут посидите, а я вас ненадолго покину…

Виктор уходит. Вера Александровна и Тася сидят какое-то время молча. Потом вдруг Тася начинает шмыгать носом.

Тася (плаксиво). Как тяжело, как несправедливо все! Как я тебя понимаю! Если с Геннадием что-то случится, я не смогу жить. У тебя хотя бы дети, а я останусь одна…

Вера Александровна (вяло). Не надо об этом думать. Зачем?

Тася (настойчиво). Я уже какую ночь не сплю…

Вера Александровна (морщась). Господи, и так голова кругом, а тут ты еще плачешь. Не надо.

Тася (всхлипывая). Тебе хорошо говорить…

Вера Александровна (уже раздраженно). Да, мне как раз хорошо! Просто лучше всех!

Тася (с непонятной увлеченностью своей мыслью). Тебе хорошо, потому что ты – права. Тебе мучиться не надо. Тебе тяжело, но тебя все жалеют, потому что ты – жертва. И это всем понятно. Никому ничего не надо объяснять, доказывать…

Вера Александровна (равнодушно, она не слушает подругу). Что ты говоришь? Я ничего не понимаю…

Тася (упорно). Жертвам всегда сочувствуют, их жалеют. Им есть чем утешаться…

Вера Александровна (вздыхая). Какое счастье – тебя все жалеют! Умереть можно от такого счастья! Повеситься!..

В гостиной звонит телефон – долго, настойчиво. Потом замолкает.

Никто не реагирует: Тася всхлипывает, Вера Александровна молчит, погруженная в свои мысли.

В гостиной опять, надрываясь, начинает звонить телефон. Виктор слетает по лестнице, хватает трубку – длинные гудки. Виктор кидает трубку.

Виктор (входя на веранду). Вы что, телефон не слышите?

Тася, комкая платок и хлюпая носом, вдруг встает и, не глядя на Виктора, уходит. Он непонимающе смотрит ей вслед. Вера Александровна тоже смотрит вслед Тасе, погруженная в свои мысли.

Виктор (удивленно). Что это с ней?

Вера Александровна (равнодушно). Не знаю, вдруг стала молоть какую-то ерунду. Что нам хорошо, потому что мы жертвы и нас все жалеют… Представляешь себе?

Виктор (удивленно). Экие мысли оказывается приходят нашей Тасе в голову! Кто бы мог подумать!

Вера Александровна (вставая). А может, чаю?

Виктор (чуть ли не весело). А что – мысль. Пропади все пропадом – сядем и будем чай пить. Как когда-то… Как там у Федора Михайловича? Миру провалиться или мне чаю не пить? Так вот – будем чай пить.

Вера Александровна уходит, а Виктор заваливается на диван, закрывает глаза.

Наплывают воспоминания.

Молодой Виктор входит во двор, навстречу ему бросается маленькая Гланька в одних трусишках с измазанными зеленкой коленками.

Гланька. Папа, папа приехал!

Он подхватывает ее на руки, идет к дому.

Гланька. А где мама? – спрашивает девочка.

Виктор. Мама уехала…

Гланька. А когда она вернется?

Виктор. Пока не знаю…

Потом он с родителями сидит на веранде, а Гланька бегает по комнате.

Николай Николаевич (негромко). Значит, развод?

Виктор (нервно шепчет). А ты предлагаешь мне ждать, когда она вернется от любовника?

Вера Александровна (испуганно). А как же Гланя? Она останется сиротой?

Виктор. Ну почему сиротой? Мы же ее не бросим? Она будет жить с нами… У нее будет семья. Наша семья.

Гланя в этот момент заливается счастливым смехом, взрослые глядят на нее.

Входят Гланька и Неволин.

Гланька (встав над отцом). Отец, а ты чего это разлегся? Мы уезжаем. Или нет?

Виктор (беспечно). А черт его знает! Надоело все! В конце-концов придет машина, как-нибудь закидаем все… Один черт весь этот хлам девать некуда – потом выкидывать придется.

Неволин, который все это время с любопытством наблюдает за ними.

Неволин. Я все пытаюсь понять: а почему вы так торопитесь уехать? Чего вы так всполошились? Ведь вы можете элементарно не уезжать! Живите себе, как жили, и все. Никто вас не тронет. Все эти выселения, повестки, суды – это же чепуха. Никто вас не тронет, пока вы не отдадите все сами… А вы не отдавайте! Отец оставил вам имя, с которым и сегодня ничего не страшно. Вам надо было послать всех, а вы сразу бросились вещи собирать. Вам просто надо предъявить свои права. Отец оставил вам столько…

Виктор (серьезно). А может, оно мне не нужно? А? Может, я не хочу за него бороться? На кой мне все это сдалось?

Гланька (насмешливо). А что ты оставишь внукам? Ну, про себя я уже не говорю. Детям вы с братом не оставите ничего.

Виктор (вскакивая с дивана). Да на кой он мне сдался, этот дом? Ну, останемся… Опять тут будет колготиться мать круглый год со своими подружками и знакомыми… Он только ей одной и нужен!.. А здесь все сгнило, ткни пальцем – упадет. Здесь надо все сносить и строить новый дом. Но на это у меня нет ни денег, ни сил. Да и желания.

Неволин (пожимая плечами). Тогда прошу прощения… Действительно остается только чай пить. Пойду руки мыть.

Гланька (настойчиво). Так с внуками-то как будет?

Виктор (серьезно). А внуков придется тебе растить. Самой. Вот так.

Гланька (жест к о). Это я уже усвоила. Причем давно.

Виктор (подходит к ней, целует в лоб). Ты у меня умница.

Он уходит с веранды, Гланька остается одна. Она садится на диван, откидывается на спинку и смотрит в потолок. Закрывает глаза.

Появляется Неволин. Обводит взглядом вдруг опустевшую веранду, смотрит на Гланьку, подходит, садится на стул, положив руки на спинку. Гланька сидит, не шелохнувшись. Неволин протягивает руку, сжимает ее пальцы.

Неволин. Эй, ты как?

Гланька. Дедлайн, Неволин… Смертельная линия, крайний срок.

Неволин. Для кого?

Гланька. Для меня.

Неволин, не выпуская ее руки, ждет, когда она скажет что-нибудь еще.

Гланька. Я и так им была ни к чему…

Неволин. Кому?

Гланька. Отцу с его новой женой. А тут еще оказалось, что она не может иметь детей… Ну и началось – врачи, консультации, знахари какие-то…

Неволин. Он сильно переживает?

Гланька. Отец? Ну, он еще верит, что можно найти специалиста, который поможет… А вот она… По-моему, она точно знает, что детей у нее быть