Лукоморье - Равиль Нагимович Бикбаев

Николаевна вечером возвращались домой на машине любезно предоставленной Петром Андреевичем и негромко делились впечатлениями от вечера.

По совету психолога Малиновской (Вера Федоровна внешне неудовольствия не показала, а Маша в ниточку сжала губы, но промолчала) Петр Андреевич решил очень осторожно попробовать применять новые методы психологической разгрузки в коллективе. Каждую пятницу в головном офисе компании, рабочий день сокращался на два часа, но никто не расходится и в конференц-зале, все по очереди на публику читают стихи, одно стихотворение классика по выбору чтеца, второе собственного сочинения, ненормативная лексика не допускается. Это вызовет бурю эмоций в коллективе, в основном отрицательных (у начальства совсем крыша поехала) и этот эмоциональный взрыв и обсуждение дури руководителя отвлечет сотрудников от напряженной злобы и монотонной усталости трудовой недели, расцветит эмоциями серость будней. Александр Сергеевич приглашался быть ведущим поэтических вечеров с достойным вознаграждением. В качестве компенсации и придания интереса к инициативной дури Вяземского устанавливались ежемесячные премии в двух номинациях: за лучшее собственное стихотворение; за лучшее чтение классики. Победители определялись тайным голосованием сотрудников.

— Переругаются, — сразу сказала Наталья Николаевна, Вяземскому, когда его предложение стали обсуждать всей компанией,

— Они и так ругаются, — отмахнулся Вяземский, — у нас в компании интриги как при дворе Македонского. Пусть лучше спорят о том, кто за кого проголосовал, чем о том, кто кому устроил гадость по работе,

— Свои стихи они будут в сети у поэтов заказывать, — засмеялась Маша,

— И замечательно, — воодушевился Пушкин, — пусть современные поэты почувствуют интерес к своему творчеству и чуть-чуть заработают, это наполнит ветром надежды их крылья.

— Всё это сомнительно, — высказалась Вера Федоровна, думая о Малиновской,

— Стихи быстро надоедят, посиделки превратятся в унылую рутину, — дала заключение Мария Петровна, — надолго этого не хватит,

— Что предлагаешь? — заинтересовался Вяземский старший.

— Театр, — веско высказалась Маша, — одна неделя твоё предложение стихи, вторая неделя самодеятельная постановка, выбор пьесы за тобой, роли распределяются по жребию, остальной персонал в роли зрителей. И естественно сто процентный охват, все меняются, сегодня ты актриса, завтра зритель. Ежемесячная премия лучшей театральной группе, скромная, но оригинальная с изюминкой, например, право один раз опоздать на работу на пятнадцать минут в течении недели. Что бы народ зря не напрягать и не злить, допускается чтение диалогов пьесы по бумаге, театральные костюмы — выбор по желанию, офисная одежда не запрещается.

— У меня на выбор пьес времени нет, — усмехнулся Вяземский и уныло, — Я не театрал,

— Я возьмусь, — уверенно предложила Вяземская младшая, — пора мне в наш бизнес входить, а тут в неформальной обстановке познакомлюсь с сотрудниками, составлю психологические портреты, потренируюсь в управлении персоналом.

Петр Андреевич в изумлении посмотрел на дочь, то что она изменилась он конечно видел, но такое и не предполагал.

Вяземский перевел взгляд на жену, та смотрела на дочь, не веря, что всё, капризная девочка выросла, а юная девушка расправляет крылья, чтобы вылететь из гнезда, но не куда-то там в неведомую даль и заоблачную высь, а в дело отца. Вера Федоровна почувствовала под сердцем новую жизнь и чуть всхлипнула от счастья быть женщиной.

— Еще это дело распиарим по сети, типа: «Наглое самодурство нового барина или меценатство?», «Что это гибель культуры в офисе бизнесмена или вызов бездуховности современного общества»? Сначала проплатим срач Pro et contra — за и против, потом любители за бесплатно включатся, — по-деловому говорила Маша, — отобьем деньги на рекламе, увеличим продажи, дадим возможность говорить о нас, а частое упоминание фирмы и нашей фамилии зафиксируется в подсознании пользователя.

Пушкину обсуждение рекламы, сетевых технологий и скорости распространения информации было совершено не интересно, он зевнул. Маша обиделась.

— Я и ваш роман распиарю, — с уверенностью в своих силах заявила она,

— Я думаю, он в пиаре не нуждается, — чуть раздраженно ответил Пушкин, как каждый талант он был уверен в своей абсолютной самоценности,

— Вот поэтому то ваш «Современник» ничего кроме убытков и не приносил, хорошо если в ноль выходили, — обличающее заявила Маша, — не было у вас толковой рекламы,

Только пол и возраст девицы Вяземской удержали Пушкина от резкой отповеди этой самоуверенной особе.

— Мои творения, прекрасно обходились и без рекламы, — проскрежетал Пушкин,

— Ну конечно, — парировала Маша, — конечно, это особенно заметно в вашем стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом», продавали стихи торговцы, деньги получали вы, а как сами за продажи взялись, так и пошли убытки,

— Маша это не твое дело, — попытался остановить дочь Вяземский, глядя на побагровевшего поэта,

— Это моё дело, — жестко сказала девушка, — Наталья Николаевна мой учитель и друг, она любит Пушкина, а значит Александр Сергеевич и мой друг, а за семью и друзей, я глотки рвать готова,

Наталья Николаевна молчала, а Маша ласково обратилась к Пушкину:

— Никто не спорит: Вы гений! Я не собираюсь учить Вас как писать стихи или прозу, в этом деле я ноль, а вы ноль в бизнесе. Suum cuique — Каждому своё. А я подключу профи, — абсолютно уверенная в своей правоте, настаивала Маша, — этого как его там, — вспоминая она пощелкала пальцами, — а Фаддей, у него миллионы подписчиков, у вас будут миллионы продаж.

Петр Андреевич засмеялся, Вера Федоровна развела руками, Наталья Николаевна отпила глоток отличного кофе, она отчетливо видела психологическую игру Маши и ставила ей оценку «хорошо».

Машина подъехала к дому, пассажиры вышли. Мела мартовская метель. Завтра начнутся хлопоты по переезду в Пушкино, а пока надо хорошенько отдохнуть.

— Александр Сергеевич, Наталья Николаевна, дом который вам передает Маша это ее собственность, я как ее законный представитель, даю на эту сделку своё согласие, — говорил Вяземский — и мы просим вас как друзей, принять ее предложение и… — замялся Вяземский, — извините, что вторгаемся в вашу личную жизнь, но Маша говорила, что вы тоже скоро станете мамой и папой и …

— Папа не мямли, — прикрикнула Маша, и отчетливо как отрубая каждую фразу продолжила, выговаривая каждое предложение:

— Наша семья просит вас быть рядом с моей мамой на время ее беременности и родов, тем более, что сроки у вас примерно одинаковые. Вдвоем, поддерживая друг друга, вам будет проще пройти этот путь. Роддом и врача акушера мы просим вас Наталья Николаевна, подобрать и нам и вашей семье. Деньги решают не всё, а обобрать Вяземских под предлогом особых условий в роддоме, желающих хватит, а я не уверена в квалификации специалиста, назначенного по блату в твердой уверенности на очень большие деньги. Тем более, что вам Наталья Николаевна, как врачу мы верим, а как другу доверяем. А вам Александр Сергеевич не придется выслушивать капризы беременной жены в замкнутом пространстве