Русский клан - Виктор Косенков

— Эллочка, а негры в списке актеров имеются?

— Нет, кажется. По крайней мере, если и есть, то с русскими именами. Про гомосексуалистов ничего сказать не могу. Но в рекламке не заявлено таких… прорывов.

— А в главной роли кто? — поинтересовался Игорь.

— Кто-то совсем новый, неизвестный. Режиссерская работа Петра Кончаловского.

— Ну, слава богу, что не Степана Михалкова. Он бы на роль Оберона вытащил старика-отца. Сколько раз уже было…

— Да, и сколько можно? — поддержал Вязников. — До сих пор с ужасом вспоминаю сериал «Княжеский Пир». Никита Михалков в роли Владимира Красно Солнышко. Старику уже на покой пора, бенефисы рубить и правнуков нянчить, а все туда же…

— В общем, — резюмировал Морозов, — надо сходить! Решено?

— Решено! — воскликнули все одновременно и подняли бокалы. Звон стекла и звук входного гонга слились воедино.

Лида встрепенулась:

— Я открою, — и выскочила в прихожую. Толкнув плечом тяжелую дубовую дверь, Лида отпрянула. На пороге стоял Иван Иванович, воротник его дорогого зимнего пальто был чуть припорошен снегом. Он походил на дородного боярина, с зычным басом, лохматыми бровями, пахнущий дорогим одеколоном. Синий татуированный перстень на пальце теперь прикрывался настоящим золотым. Увидев ее, мужчина заворочался на месте и утробно заворчал:

— Привет, шкодница.

Лида с неприличным для взрослой женщины визгом бросилась к нему на шею. Иван Иванович для нее был почти как крестный отец.

Юрий Морозов и Алексей Вязников были очень дружны с Иваном Ивановичем. Они никогда не скрывали своего знакомства от детей, но и никогда не говорили, чем он занимается и где работает. Однако в детстве среди взрослых Лида неоднократно слышала фразу, что если припрет, то Иван Иванович поможет. А в бане дети часто тайком рассматривали татуированную спину гостя.

— Проезжал мимо, подумал, дай заскочу, — пробасил Иван Иванович, входя в гостиную.

— Сколько лет, сколько зим! — Александр поднялся с кресла, протягивая руку.

«Ну-ну, — с усмешкой подумала Лида, ставя на стол дополнительную посуду. — Хитрый лис! О том, что ты приедешь, знала вся округа».

Ивану Ивановичу налили рюмочку. Он сказал тост, сдвинули бокалы, выпили. Разговор пошел по укатанной вежливостью дорожке. Лида, сидевшая рядом с мужем, рассеянно следила за разговором. Ее взгляд остановился на тесном кругу молодежи.

Все о чем-то беседовали, кажется, они так и не ушли от темы «Хроник», и только старшие, Сергей с Катериной, остались при своих интересах. Огарев молча поставил свою бутылку с квасом на журнальный столик и подсел поближе к Катерине.

— Что-то ты сегодня неактивная.

— Я не в образе, — лениво усмехнулась Катя. У нее было странное настроение. Мелкие детали настойчиво бросались в глаза. Вот и сейчас она с любопытством, граничащим с невоспитанностью, разглядывала глаза Сергея.

«Надо же, — подумала она, — я ведь его знаю как облупленного. Вместе в одной песочнице играли. А глаза словно только сейчас по-настоящему увидела».

— Хочу написать твой портрет, — неожиданно даже для себя сказала Катя.

Сергей очень спокойно спросил:

— Почему?

— Глаза у тебя особенные, — честно призналась Катерина.

— Только сейчас заметила?

Они смущенно замолчали. Каким-то особенным смущением наполнилась тишина между ними.

— А что это ты сегодня такая щедрая? — Сергей прокашлялся. — Портрет предлагаешь написать. Раньше за тобой таких грехов не водилось

— Все течет, все меняется. Вот и я тоже в силу обстоятельств меняюсь. — Катя спрятала глаза за стаканом с соком.

— Это что же за обстоятельства, которые тебя так скрутили?

Она поколебалась минуту, но поняла, что шила в мешке не утаишь.

— Беременная я, вот и колбасит, — шутливо сказала Катя, понизив тон почти до шепота.

— Ну ты, мать, даешь! — сразу же приняв ее слова на веру, выдохнул от удивления Сергей.

— В том-то все и дело, что мать…

Они помолчали. Сергей не задавал лишних вопросов, и Катя была ему за это благодарна.

— Потом я тебе как-нибудь расскажу. Что и как… Не сейчас. Хорошо? — прошептала она.

— Договорились, — кивнул младший Огарев.

Они, не сговариваясь, одновременно приблизились к Эллочке, которая, чуть не захлебываясь, расписывала какие-то свои особенные восемнадцатилетние новости.

Александр Вязников, сидящий к ним спиной, даже обернулся, когда сзади раздались дружные взрывы хохота. От сердца отлегло. Старшая дочь смеется, значит, все будет хорошо… У Саши было тревожно на душе. Иван Иванович сообщил довольно неприятные известия, осмысливать которые следовало на свежую голову. К тому же в контексте разговора он напомнил, как бы случайно, что финансово участвует в работе всех предприятий Клана. В том числе и клиники Морозова. Это могло означать, что скоро Игорю придется сделать некоторое количество операций, зашить несколько пулевых ран и благополучно об этом забыть. Небольшая плата за услуги такого человека.

Раздался веселенький мотивчик чьего-то мобильного. Иван Иванович, тяжело ворочаясь, вытащил телефон. Выслушал сообщение. И, ни слова не сказав в ответ, закрыл флип.

— Труба зовет, — усмехнулся он, поднимаясь.

Дом Полянских

Миша сидел за рабочим столом, делая пометки к проекту устава будущего холдинга. Набранные вчера под диктовку Вязникова замечания следовало нещадно править. Язык у Александра был совершенно не юридический.

Черная палочка «карандаша» быстро металась по жидкокристаллическому планшету с записями.

Пока все складывалось удачно. Проект обещал быть прибыльным, к тому же члены Клана наконец получали возможность заниматься любимым делом, не отвлекаясь на оргмероприятия, управленческие вопросы, подбор кадров и разбор полетов.

Фактически холдинг был шагом вперед. Следующим этапом в развитии экономики Клана. По опыту Полянский знал, что момент перехода на очередную ступеньку всегда самый критичный и самый опасный. Чтобы просто двигаться по гладкой прямой или, того пуще, стоять на месте, не требуется особых усилий. Но как только приближается граница, за которой все уже будет по-другому, иные проблемы, иные заботы, иная прибыль, сопротивление резко возрастает. И на момент перехода оно выплескивается каким-то событием, Так в большинстве виртуальных игрушек самый большой монстр на уровне ждет у выхода.

Словно жизнь проверяет человека: достоин ли? Может быть, лучше еще побродить на старых пастбищах, накопить силенок?

Предчувствуя возможные заморочки, Полянский снова и снова вычитывал устав, выискивая подводные камни, ловушки и капканы.