Последний Дозор - Сергей Лукьяненко

Они принялись оживленно обсуждать какие-тособытия давно минувших дней. Как я понял, отец Алишера и Семен едва-едва непересеклись — оба сражались рядом с Гесером, когда тот подвизался на военнойслужбе в Красной Армии. Честно говоря, я не совсем понимал, каким образом Гесермог участвовать в событиях времен гражданской войны. Не мог же Великий Светлыйфайерболами забрасывать белогвардейцев и басмачей! Похоже, не все Иныевосприняли ту революцию равнодушно. Кто-то встал на одну из противоборствующихсторон. И вот для борьбы с ними и мотался по азиатским степям и пустынямВеликий Гесер со товарищи.

А еще я подумал, что, пожалуй, догадываюсь,из-за чего поссорились Гесер и Рустам.

Это очень правильно — приезжать в чужой городпод утро. На поезде, на самолете — все равно. День начинается будто с чистоголиста…

В самолете Алишер снова стал молчалив изадумчив. Я продремал почти весь полет, Алишер молча смотрел в иллюминатор,будто было что-то интересное на далекой, погруженной в ночь земле. А уже перед посадкой,когда мы влетели в утро и самолет начал снижение, спросил:

— Антон, ты не будешь против, если мы навремя разделимся?

Я с любопытством посмотрел на молодого мага.Инструкции Гесера ничего подобного не предусматривали. Про своих родственникови друзей, точнее — про их отсутствие, Алишер уже все сказал.

Впрочем, догадаться, о ком может думатьпарень, в двадцать с небольшим покинувший родину, было нетрудно.

— Как ее зовут? — спросил я.

— Адолат, — ответил он без всякогопритворства. — Мне хочется ее увидеть. Узнать, что с ней стало.

Я кивнул. Поинтересовался.

— Это имя что-то значит?

— Все имена что-то значат. А разве ты непопросил Гесера вложить тебе знание узбекского? — поразился Алишер.

— Он не предложил, — промямлил я. Ив самом деле, почему я об этом не подумал? И как мог Гесер такопростоволоситься? Основные мировые языки Иные изучают в обязательном порядке —и, конечно, с помощью магии. Редкие языки может вложить в твое сознание болеесильный или опытный маг. Гесер бы смог. Алишер — нет…

— Значит, он считал, что это тебе ненужно, — задумчиво сказал Алишер. — Интересно…

Похоже, Алишер не мыслил себе ошибки Гесера.

— Мне понадобится знаниеузбекского? — спросил я.

— Вряд ли. Русский знают почти все. Развечто совсем молодые и глупые не учат русский язык… Что ж, тебя все равно неприняли бы за узбека. — Алишер улыбнулся. — Адолат — справедливость.Красивое имя, да?

— Красивое, — согласился я.

— Она обычный человек, — пробормоталАлишер. — Но у нее хорошее имя. Светлое. Мы учились вместе в школе…

Самолет тряхнуло — мы выпустили шасси.

— Конечно, съезди к ней, — сказаля. — Думаю, до офиса Дозора я доберусь и сам.

— Не подумай, что я только из-задевушки. — Алишер улыбнулся. — Мне кажется, лучше будет, если вначалеты поговоришь с местными дозорными сам. Покажешь им письмо от Гесера,посоветуешься… А я подъеду через час-полтора.

— Ты не слишком дружил сколлегами? — тихо спросил я.

Алишер не стал отвечать — и это было ответом.

Я вышел из здания аэропорта — явно недавнореконструированного, выглядящего вполне современно. В руках у меня была толькосумка с вещами и маленький пакет из дьюти-фри, более ничего. Остановился,оглядываясь. Ослепительно синее небо и накатывающая, несмотря на раннее утро,жара… Пассажиров оказалось немного, наш рейс был первым с вечера, следующийожидали только через час. Меня сразу же обступили частники, на разные голосапредлагая свои услуги:

— Поехали, дорогой!

— Весь город покажу, будет тебе экскурсиябесплатно!

— Куда едем?

— Садись, у меня в машине хорошо,кондиционер!

Я покачал головой, посмотрел на пожилоготаксиста-узбека, который спокойно ждал возле старой «волги» с нарисованными потрафарету шашечками такси. Спросил:

— Свободен, отец?

— Человек свободен, пока он верит в своюсвободу, — философски ответил таксист. По-русски он говорил очень хорошо,совсем без акцента. — Садись.

Ну вот. Не успел прилететь — из меня откуда-товылезло обращение «отец», а из таксиста в ответ — очередная цветистая мудростьВостока. Я спросил:

— Это кто-то из великих сказал?

— Это мой дед сказал. Он былкрасноармеец. Потом враг народа. Потом директор совхоза. Да, он был великий.

— Его не Рустамом звали? —поинтересовался я.

— Нет, Рашидом.

Машина выехала со стоянки, я подставил лицоветру из окошка. Воздух был теплый, свежий и пахнущий совершенно не так, как вРоссии. Дорога тоже оказалась хорошая, даже по столичным меркам. Стена деревьеввдоль трассы приносила тень и создавала ощущение, что мы уже в городе.

Таксист задумчиво сказал:

— Кондиционер… Все теперь обещаютпассажирам прохладу. А разве наши деды и прадеды знали про кондиционер? Ониоткрывали окна в своей машине, и им было хорошо!

Я недоуменно посмотрел на водителя. Таксистулыбнулся:

— Шучу так. Из Москвы приехали?

— Да.

— Совсем без багажа… Ай-ай-ай! — Онпоцокал языком. — Неужели потеряли?

— Срочная командировка. Времени не былособраться.

— Срочная? В нашем городе не бываетничего срочного. Тысячу лет назад, две тысячи лет назад, три тысячи лет — здесьуже стоял город. Он разучился быть срочным.

Я пожал плечами. Машина и впрямь ехала как-тонеспешно, но это не раздражало.

— Так куда едем? У нас есть гостиница«Самарканд», есть гостиница…

— Нет, спасибо. Я сюда не спать приехал.Мне надо на базар. На Сиабский, в Старом городе.

— Вот это правильно! — воодушевилсяводитель. — Человек знает, куда едет и зачем. Прилетел — и сразу на базар.Без вещей, без жены, без проблем — так и надо жить! Но деньги-то захватил, набазар идти?

— Захватил, — кивнул я. — Какна базар без денег? А сколько я вам должен буду? И что берете — сомы, рубли?