Последний Дозор - Сергей Лукьяненко

— Да хоть доллары или евры, —беззаботно ответил водитель. — Сколько не жалко, столько и дашь. Я ведьвижу — человек хороший, так зачем торговаться? Хороший человек стесняется малозаплатить бедному таксисту. Он сам платит больше, чем у меня совести хватаетпросить.

— А вы хороший психолог, — засмеялсяя.

Водитель кивнул:

— Хороший? Да… наверное. Кандидатскую вМоскве защищал. Давно… — Он помолчал. — Но психологи сейчас не оченьнужны. Таксистом больше зарабатываю.

Он помолчал. Я тоже не нашелся, что ответить.Но мы уже ехали по городу, и вскоре водитель принялся перечислять, куда мненепременно надо сходить в Самарканде. Три медресе, составляющие архитектурныйансамбль Регистан, мечеть Биби-Ханум… Все это, кстати, как раз у самого лучшегосамаркандского базара, Сиабского, слава которого, как теперь ясно водителю,давно уже достигла Москвы. Базар тоже надо посетить, и даже в первую очередь.Не побывать на нем просто грешно. Но я человек правильный и такой ошибки несовершу…

Наверное, водитель был бы очень расстроен,если бы увидел, как я миновал вход на базар. Нет, побывать я там, конечно же,планировал. Работа — работой, но надо же и какие-то впечатления с собой увезти!

Но не сейчас.

Так что я выбрался из шумной толпы на подходек базару, миновал стайку японцев (и сюда добрались!), как положено, увешанныхкрошечными фотоаппаратами и видеокамерами, — после чего двинулся в обходБиби-Ханум. Мечеть действительно впечатляла. Керамическая облицовка огромногокупола отливала на солнце лазурью. Входной портал был так огромен, что, на мойвзгляд, превосходил Триумфальную арку в Париже, а отсутствие барельефов настенах вполне возмещал затейливый узор глазурованных синих кирпичей.

Но сейчас меня ждал совсем непомпезно-туристический район.

В каждом городе есть улицы, которые построеныпод несчастливой звездой. Они совсем не обязательно расположены на окраине.Иногда рядом с угрюмыми фабричными корпусами, иногда вдоль железных дорог илиавтомагистралей, порой у какого-нибудь парка или уцелевшего по недоразумениюгородских властей оврага. Там неохотно селятся, но и уезжают оттуда редко —будто скованные какой-то затянувшейся дремотой. И жизнь там идет по каким-тосовсем другим законам и совсем в другом темпе…

Я помню один район в Москве, где вдоль заросшегодеревьями оврага шла дорога с односторонним движением. Вроде бы самый обычныйспальный район — но словно скованный дремотой. Я оказался там зимним вечером наложном вызове — ведьма, делавшая приворот, имела лицензию. Машина уехала, меняоставили составлять протокол об отсутствии взаимных претензий, потом я вышел издома и стал ловить машину — вызывать такси и ждать в квартире ведьмы нехотелось. Несмотря на не слишком поздний час, уже совсем стемнело. Валил снег.Людей на улице совсем не было, видимо, от метро все двигались другой дорогой.Машины тоже куда-то подевались, а те, что все-таки проезжали мимо, — неспешили останавливаться. А у самого оврага, огороженный низким заборчиком,оказался маленький парк аттракционов: будочка билетера, две-три карусели,детская железная дорога — кольцо из рельсов метров десять в диаметре. И вот вполной тишине, под валящим с неба мягким снегом, на фоне черного, мертвогопровала ездил по кругу, позвякивая и мигая цветными огоньками, крошечныйпаровозик с двумя вагончиками. В переднем сидел совершенно неподвижнозапорошенный снегом мальчик лет пяти, в большой шапке-ушанке и с крепко зажатойв руке пластиковой лопаткой. Наверное, это был ребенок билетерши, которого не скем было оставить дома… Вроде бы и ничего особенного, но мне стало такнеприятно, что я вынудил остановиться водителя проезжавшего мимо грузовика исмылся оттуда в центр города.

Вот примерно в таком районе, только споправкой на разницу городов, размещался офис Ночного Дозора. Карта мне нетребовалась, я и так чувствовал, куда мне идти. И пройти-то от базара, отсамого центра, мне надо было всего минут десять. Но я словно попал в другоймир. Нет, не в яркую восточную сказку, а в что-то усредненное, что можновстретить и в азиатских республиках бывшего Советского Союза, и в Турции, и вюжных странах Европы. Полу-Европа, полу-Азия, взявшая не самые лучшие черты отобеих частей света. Много зелени, но этим все и исчерпывается — дома пыльные,грязные, обветшалые, в два-три этажа. Будь они менее однообразны, могли бы хотьпорадовать взгляд туриста. Но тут и этого нет, все уныло и однотипно:облупившиеся стены, мутные окна, распахнутые двери подъездов, развешенное водворах на веревках белье. Откуда-то из глубин памяти всплыло словечко«каркасно-камышитовые домостроения». При всем своем унылом канцеляризме онолучше всего характеризовало эти здания, построенные «временно», но отстоявшиеуже не меньше полувека.

Офис Ночного Дозора занимал большой, ноодноэтажный дом — тоже ветхий, с небольшим палисадником вокруг. Мне подумалось,что в таком здании уместно смотрелся бы маленький детский садик, полныйсмуглых, черноволосых ребятишек.

Но здешние детки уже давно выросли. Я обошелприпаркованный у ограды «пежо», открыл калитку, миновал клумбы, на которыхборолись за жизнь высыхающие цветы, и с содроганием прочитал на двери старуювывеску советско-бюрократического вида:

НОЧНОЙ ДОЗОР

отделение г. Самарканда

приемные часы:

20.00 — 8.00

Вначале мне показалось, что я сошел с ума.Потом — что я смотрю сквозь Сумрак. Но нет, надпись была абсолютно реальной,выполненной желтыми буквами на черном фоне, сверху прикрытой треснувшимстеклом. Уголок стекла вывалился, и последняя буква в слове «дозор»истрепалась, поблекла.

Рядом шел тот же текст на узбекском, изкоторого я узнал, что «Ночной Дозор» в переводе звучит как «Тунги Назорат».

Толкнув дверь — не заперто, конечно же, —я вошел сразу в большой зал. Как это принято на Востоке — никакой прихожей. Нуправильно, к чему тут сени, в Самарканде холодов не бывает.

Обстановка была простой и чем-то напоминаламаленькое отделение милиции, чем-то — контору советских времен. У входа стоялавешалка и несколько шкафов с бумагами. За канцелярским столом чаевничали тримолодых узбека и полная немолодая русская женщина. На столе кипел большой электрическийсамовар, расписанный под хохлому. Нет, ну это же надо — самовар! Я его в Россиипоследний раз видел на измайловском вернисаже вместе с матрешками,шапками-ушанками и прочим товаром для иностранных туристов. Еще несколькостолов пустовали. Старенький компьютер с громоздким монитором натужно шумел надальнем столе — давно пора поменять вентилятор…

— Ассалом алейкум, — сказал я,чувствуя себя полным идиотом, пытающимся выглядеть умным. Ну почему Гесер необучил меня узбекскому?