Король мечей - Ник Стоун

Сэм работал по двум направлениям. Через офшорные банки переправлял деньги банды Соломона на счета в Швейцарии, Монако и Люксембурге и по указаниям Соломона инвестировал капитал в бизнес и недвижимость. Сэм являлся подставным лицом и одновременно мозговым центром проекта перестройки Лимон-Сити. Это была его идея. Однажды они с Кармином возвращались после охоты на аллигаторов в Эверглейдсе. Проехали Корал-Гейблс. Кармин порассуждал о том, что раньше на этом месте росли апельсиновые рощи, а потом в двадцатые годы Джордж Меррик решил построить город. Двадцать минут спустя они застряли в пробке в Малой Гаване, и вот тут Сэм увидел щит с надписью «Парковка разрешена только кубинцам. Все остальные машины будут отбуксированы». Его поначалу шокировала неслыханная наглость — надо же, как ведут себя эмигранты по отношению к коренному населению, — но затем он сообразил, что это их район, они тут хозяева. Этот район был застроен и находился во владении организации кубинских беженцев. Вот тогда ему и пришла мысль создать в Майами похожий район для гаитян. Малый Гаити.

Он узнал о выставленных на продажу крупных участках Лимон-Сити и предложил Соломону купить их, сделать долгосрочные инвестиции. Подумав, Соломон согласился. Для него проект Лимон-Сити стал прекрасной денежной прачечной.

Работать на Соломона Букмана Сэм стал не по своей воле. По происхождению он был сириец, но считал себя гаитянином. Свободно говорил на французском и креольском, а также английском, испанском и арабском. Он любил гаитян и хотел им помочь. Родители привезли его на Гаити младенцем, а в двадцать два года он уехал в Майами, поступил в университет на экономический факультет. Его родители, Рафик и Зада, были люди весьма состоятельные. Отец владел на Гаити сетью супермаркетов, магазинов «сэконд-хенд», а также швейными и обувными фабриками.

Сэм столкнулся с Соломоном девять лет назад, вскоре после того, как открыл свой магазин. К нему приехал Леденец требовать деньги за «крышу». Сэм встретил его с дробовиком наперевес. Леденец отвалил, предупредив, что скоро вернется.

Естественно, Сэм слышал о Соломоне Букмане и его банде. О нем ходили разнообразные слухи. Наиболее впечатлительные натуры приписывали ему мистическую силу. Гаитяне из Либерти-Сити считали Соломона своим защитником. Остальные его боялись. Но Сэм не встревожился, полагая, что все это чушь, однако с тех пор был настороже и всегда держал дробовик наготове.

Лично Соломон к нему не явился. Прислал Эву. Она извинилась за Леденца, заверила, что подобное больше не повторится. Осмотрела магазин, купила корни ипомеи и ушла. Через неделю пришла снова, купила две курицы и жабу. Разговаривала мало, но Сэм ощущал — она его оценивает, просвечивает насквозь. В свой третий визит Эва сказала, что Соломону нужен человек для управления финансами.

Выяснить, что Сэм хорошо знаком с бухгалтерским делом, было несложно. Он управлял вкладами отца в банках США, это не являлось тайной. Родители любили похвалиться, какой у них умный сын, как ловко обращается с деньгами, просто чистый Ричи Рич.[23]

Сэм не желал связываться с гангстерами. Он хотел зарабатывать деньги честно, как отец, но Эва намекнула, что неплохо бы ему подумать о своей сестре, Малике, которая училась в Гайнсвилле, и о родителях тоже. И он понял, что у него нет выбора.

С самим Соломоном Сэм встретился месяц спустя в странной обстановке. Они сидели друг против друга в пустой комнате с задвинутыми шторами в конце дня, перед заходом солнца. Сэм пристально вглядывался в собеседника, но видел лишь силуэт, который со временем становился все более нечетким. Разговор шел о бизнесе. Голос Соломона звучал мягко. Он говорил с едва заметным гаитянским акцентом, был немногословен, но точен в выражениях. Удивил Сэма эрудицией. Он был на уровне самых продвинутых студентов университета, где Сэм учился, если не выше. У него был живой ум, он помнил любую подробность беседы. Для начала поручил Сэму открыть шесть банковских счетов — четыре для него и два для Эвы, но на другие фамилии. Затем начал расспрашивать о номерных счетах в банках Швейцарии. Сэм объяснил, что для открытия такого счета нужен серьезный капитал. «Будет», — ответил Соломон. Так оно и случилось.

Когда бы они ни встречались, это всегда происходило при плохом освещении или вообще без света. Сэм даже допускал, что иногда Соломон присылал вместо себя двойника. Кармин утверждал, что он это широко практикует. Впрочем, большой разницы не было, поскольку Сэм слышал лишь голос, а о внешности босса не имел ни малейшего представления. Соломон мог войти в его магазин как обычный посетитель, Сэм бы не догадался.

Все шло очень гладко, пока Соломон вдруг не решил вывести из проекта Лимон-Сити Преваля Лакура и супругов Куэста. С ними жестоко расправились. Сэм этого не одобрял, но их выход из игры был ему на руку. Теперь удастся вести дела без помех.

Среда, полдень. Время тянулось медленно. Помощница Сэма, Лулу, только что сделала ему маникюр. Он очень тщательно следил за своей внешностью. Ногти и зубы должны быть в полном порядке. Это очень важно для его бизнеса — наряду с мозгами и нужными телефонами. Приветливая улыбка с великолепными зубами располагает к доверию, как и твердое рукопожатие.

Сэм придирчиво осматривал результаты кропотливой работы Лулу, когда над дверью зазвонил колокольчик и вошел Кармин. Сам не свой.

Сэм обрадовался другу.

— Привет, Кармин! — Он поцеловал его в обе щеки, отстранился и внимательно посмотрел. Заметил на лице ссадину. — Что случилось?

— Потом. — Кармин показал глазами на Лулу, собирающую маникюрный набор.

— Спустись вниз и умойся, — сказал Сэм на английском, который Лулу еще не совсем осилила.

Внизу у Сэма помещения располагались на двух уровнях. На первом он держал животных. До недавнего времени там обитала даже шимпанзе, сбежавшая из «Парка приматов». Она сидела у магазина, полумертвая от изнеможения. Он взял ее и поселил в пустой клетке, где прежде жил козел. Недавно продал колдуну-конголезцу.

Нижний уровень, просторный подвал, был вымощен белыми плитками. Пол и стены. Вдоль потолка, тоже белоснежного, проходила длинная перекладина со свисающими крюками из нержавейки. Здесь было чисто и сильно пахло промышленной дезинфекцией. Посередине, рядом с водоводом, стоял мраморный разделочный стол. Чуть поодаль шесть белых морозильников.

В этом помещении Сэм хранил туши аллигаторов, которых они с Кармином добывали в Эверглейдсе. Они ездили туда каждый месяц. Сэм вел глиссер, а Кармин из охотничьего ружья бил в глаз рептилиям. Он стрелял очень метко, всегда поражал цель с одного раза. Затаскивали аллигаторов сюда, подвешивали на крюки, свежевали, обкладывали льдом. Позднее Сэм переправлял их на отцовскую фабрику на Гаити, где кожа шла на туфли, пояса, сумки, чемоданы и сувениры, а головы и ноги хорошо раскупали туристы и разные религиозные придурки.

Кармин вымыл лицо, приложил мешочек со льдом к ссадине.

Когда Сэм появился через несколько минут, он все ему рассказал. Сэм хорошо помнил Риски. Действительно стерва — Бубновой масти, для любителей «черного мяса». Сэм выложил на стол две тысячи, она запросила больше, заявив, что арабу меньше чем за три отсасывать не будет. Сэм заплатил. Тогда она попросила еще таблетку куаалюда,[24]чтобы представить его Джоном Холмсом или Мандинго.[25]Сэму она понравилась, но и напугала. У него тогда не очень хорошо получалось. В общем, это была уже готовая проститутка, которой все безразлично.