Командир Браге - Макс Мах

– Есть выдвинуть бортовые плавники! – отрепетовал старпом. – Есть выдвинуть крылья стабилизатора.

– Снизить скорость до двадцати пяти узлов.

«Побегаем!» – ощутив, как снижается скорость, она решительно сократила расстояние до воды еще на пять метров.

Теперь махина крейсера неслась над самой водой, поднимая бурун не хуже морского транспорта. Вода буквально кипела под днищем «Вологды», и крейсер оставлял за собой отчетливый кильватерный след. Если сейчас кто-нибудь находится над ними – под нижней кромкой облачного слоя, – Лизе от него не скрыться, но вероятность такого события ничтожно мала, а вот радиометрические станции в Роя и на мысе Колка засечь крейсер теперь не могли. Радиоискатель, заточенный под высотные цели, не видит ничего, что находится ниже отметки пятьдесят метров. Да, в общем-то, им и не нужно, ночью, на такой скорости и на такой высоте, никто в здравом уме пилотировать крейсер не станет. Одно дело, плавно опустить многотонную махину, скажем, для забора воды. В ясный день, на хорошо просматриваемом участке. И совсем другое – гнать двадцать тысяч тонн «живого веса» на скорости пятьдесят километров в час над штормовым морем. Ночью. Без прожекторов и луны…

«Вот же я дура стоеросовая!»

Вот когда ей мог пригодиться афаэр. Но, памятуя, что отправляется на войну, Лиза оставила артефакт в банковской ячейке, а вместо него надела на шею крестик. Верила она в Бога или нет, это не тот предмет, который она бы стала теперь исследовать. А la guerre comme а la guerre. На войне как на войне. А вот то, что не взяла с собой афаэр, большая глупость. Вдруг бы и помог?

Но никаких чудес не предвиделось, одна сплошная ловкость рук. Лиза вела крейсер так, как делала это уже не раз за свою короткую практику – по наитию, пытаясь почувствовать и совместить пространство и скорость, массу и размерность, габариты и погодные условия. От напряжения свело челюсти, и струйка горячего пота стекла вдруг с шеи и плеч вдоль позвоночника вниз.

«Твою ж мать!» – во рту стало сухо, и Лизу начало ощутимо потрясывать.

«Озноб? Ну, да! Это же амфетамин».

В голове возникла кристальная ясность зимнего утра. Снег, солнце, бодрящий морозец и голубое небо. Думалось легко и быстро, и чертовски обострилось зрение. Ночь выцвела и превратилась в сумрачный вечер.

«Неплохо!»

Ощущение было такое, словно едешь с ветерком верхом на бешено несущемся вперед паровозе. Даже дымком попахивало, хотя дым из труб должно было сносить назад, так же как и стравливаемый пар.

– Навигаторы, расстояние до Роя?

– Девяносто семь километров.

– Расчетное время прибытия при неизменной скорости?

– Ноль три, десять.

– Какова вероятность утреннего тумана?

– Минута, командир! – попросил навигатор.

– Жду, – ответила Лиза и бросила взгляд влево, где ей все время мерещились быстро перемещающиеся во тьме тени. – Артиллеристы, что у нас на зюйд-зюйд-ост?

– Вижу силуэты морских эсминцев, – доложили с дальномера. – Два, нет, три… Расстояние – шестнадцать кабельтовых. Судя по курсу, наши. Наверное, идут на Ригу.

– Командир, – включился навигатор, – вероятность утреннего тумана выше семидесяти процентов. Точнее не скажу.

– Спасибо, господа! – поблагодарила Лиза. – Артиллеристам. Держите эсминцы на прицеле. Береженого Бог бережет.

Если на эсминцах стоят артиллерийские радиоискатели кругового обзора, заметить «Вологду» – дело нехитрое. Впрочем, крупные надводные корабли такую скорость развить не могут даже теоретически. Поймут, наверное, что летит крейсер. Но могут для острастки и долбануть главным калибром. Сколько у них там? Миллиметров сто пятьдесят, а то и все сто восемьдесят. Мало не покажется!

* * *

Никто их так и не обстрелял, ни свои, ни чужие. Себерские эсминцы тоже, видать, подкрадывались к Риге на расстояние удара и шли с выключенными огнями, соблюдая радиомолчание и без радиоискателей. Ну, а полякам «Вологду» было просто не достать. Вот никто их и не увидел, а в три десять Лиза вывела крейсер к устью реки Роя. Ну, то есть за точность ручаться было сложно, к берегу подходили в густом тумане на скорости черепахи, едва-едва подрабатывая маневровыми двигателями. Однако навигаторы утверждали, что, судя по вычислениям, Роя должна быть где-то здесь. И она там была.

Лиза реку не увидела, но странным образом почувствовала. Убрала боковые плавники и, рассчитывая только на свое неожиданным образом обострившееся чутье, ввела громаду «Вологды» в узкое русло реки.

– Карту на монитор! – приказала Лиза.

Опасность того, что кто-нибудь с берега увидит слабое свечение экрана, расположенного справа от Лизы, была куда меньше вероятности врезаться в берег. Местность тут, как помнилось Лизе по карте-трехверстовке, низкая, но валуны и гранитные скалы обещали много неприятностей, если наехать на них брюхом со всей дури. Да и штурмовать сосновый лес в лоб Лизе не хотелось даже пробовать.

Снизив скорость до минимума – какие-то жалкие пять узлов, напоминающие о скорости пешехода, – Лиза поднялась метров на четыреста вдоль русла реки и здесь легла в дрейф.

– Спускаем первую группу десанта! – приказала она, вглядываясь в белесые клочья тумана, начавшие уже отдавать жемчужным сиянием, поскольку где-то на востоке вставало солнце.

– Рощин!

– Слышу вас, командир!

– Мы в излучине, здесь русло поворачивает на юго-запад. Город слева сзади, радиометрическая станция справа, метров триста почти прямо на юг. Счастливой охоты!

– Спасибо, командир, но я пойду с вами до Колки. Группу «Роя» ведет штабс-капитан Северин.

– Принято! Дайте знать, когда закончите высадку!

– Есть!

Полковник вел себя безукоризненно, хотя вначале, судя по всему, и сомневался в способностях Лизы как пилота и командира корабля. А может быть, был еще и наслышан об отмороженной стерве Лизке от своего брата пластуна – полковника Берга. Могло случиться, что они знакомы? Вполне. Ну, а Гриня про нее где только языком не трепал.

«Наш пострел везде поспел. Н-да…»

Между тем туман начал отчетливо розоветь на востоке и помаленьку редел. Время поджимало, потому что, когда рассветет по-настоящему, прятаться станет негде, а у поляков тут наверняка зона ПВО, и стопятидесятимиллиметровые зенитные пушки, стреляющие бронебойными снарядами из закаленной стали с сердечником из вольфрама – это вам не хлопушка. При удачном попадании может разворотить на крейсере все, до чего доберется – а доберется он до многого, – да еще и пожар вызовет. Страшная вещь эти новые франкские зенитки, но, с другой стороны, спасибо еще, что пока не додумались до зенитных ракет. Вот ракеты – это да! Это полный трендец всем этим летающим гигантам. Ни скорости у них, ни маневра, зато площадь поражения такая, что стреляй – не хочу.

Вообще-то Лиза об этом много думала. Развитие техники в этом мире шло, по ее разумению, вкривь и вкось. С одной стороны, роботы – пусть и весьма специфические, – антибиотики, радиолокаторы и телевизоры, воздушные корабли водоизмещением двадцать тысяч тонн, а с другой – полное отсутствие ракетной техники, вычислительных машин и многого иного, что в тридцатые-сороковые годы уже существовало в ее мире, например, понимания важности аэродинамики. Был соблазн спрогрессировать этот мир, но было жалко людей. Зачем им – бедолагам – еще и ракеты? Будто и без них убивать нечем. В конечном счете Лиза пришла к выводу, что на первый случай будет достаточно и скромного прогресса в радио– и электротехнике. Вот эти разработки она и оставила Райту. А остальное… Видно будет.