Перстень без камня - Анна Китаева

Орвель очнулся.

— Да, ваша правда, — признал он. На его звериной морде нарисовалось смущение. — Прошу меня извинить, судари и сударыня. О чем вы говорили, Йеми?

— Перстень не найден, — мрачно повторил почтальон. — И у нас до сих пор нет зацепки, которая вывела бы на похитителя. Я продолжаю поиски, но, вероятнее всего, мы не успеем обнаружить пропажу до полудня. Значит, нам придется объявить населению и приезжим, что… Ваше величество! О чем вы думаете?

— Я женюсь, — честно сказал король.

Кристеана дор Зеельмайн тихо ахнула и глянула на него с каким-то новым выражением. Мбо Ун Бхе бросил острый взгляд на северянку. Йемителми с интересом посмотрел на дядю. И только Орвель продолжал смотреть куда-то внутрь себя. Огромный лохматый зверь с мечтательным выражением морды выглядел не то комично, не то умилительно — в зависимости от предпочтений смотрящего.

— Прямо сейчас? — недипломатично спросил Мбо. — То есть, хм, в твоем нынешнем виде?

— На вашей таинственной незнакомке? — скептически поинтересовался Йеми.

И, помедлив, высказалась дор Зеельмайн:

— Примите мои поздравления, блистательный кузен. Но вы уверены, что выбрали самое подходящее время?

— Да, — решительно сказал Орвель. — То есть… Прошу меня простить, судари и сударыня, я неверно высказался. Собственно говоря, она пока еще не приняла мое предложение. Но мы любим друг друга… Да, Йеми, конечно же, я говорю о Трине. Ну, разумеется, мы дождемся более благоприятного момента… Хм… Я немножко рассеян, вот и все. Так о чем вы говорили, Йеми?

Мбо Ун Бхе выразительно фыркнул, но промолчал.

— В полдень вам придется сообщить публике, что перстень пропал, ваше величество, — коротко сказал Йемителми. — Полдень — это через два часа. И будет паника.

Повисла пауза. От слов королевского почтальона в кабинете словно повеяло недобрым холодком. Как будто названная по имени угроза стала реальнее. До сих пор неприятности были словно отложены на будущее, а сиюминутное положение вещей не отличалось от обычного — но вот прозвучали слова «через два часа» и «паника», неприятности шагнули через порог и по-хозяйски расположились рядом с четырьмя людьми. Каждый из четверых привык принимать решения, но никому это было не в радость, особенно сейчас.

— Можно не сообщать пока о том, что перстень исчез, — прервала молчание дор Зеельмайн. — Во всяком случае, не говорить толпе, сказать лишь доверенным людям. Для публики будет спокойнее услышать, что перстень… ну, скажем, сломался. Камень не вынимается. И лучшие маги архипелага работают над тем, чтобы его починить.

— Отличная идея! — Йемителми бросил на северянку одобрительный взгляд.

— Лучшие маги архипелага, — проворчал Мбо, — заперты на Тюремном острове.

— Хорошо, сменим формулировку, — согласился королевский почтальон. — Лучшие маги Золотого острова… Да можно просто «лучшие маги», звучит успокаивающе.

— На Тюремном, да. И лучше бы они были заперты покрепче, — неожиданно трезво заметил Орвель. — Если мы не найдем перстень как можно быстрее, могут случиться неприятности похуже, чем паника среди отдыхающих. Но, знаете… мне все равно не по душе обманывать людей.

— Врать народу, — желчно заметил Мбо Ун Бхе, — это прямая королевская обязанность.

— Знаю, — вздохнул дор Тарсинг. — До сих пор мне просто везло.

— Праздник кончился, — подвела итог дор Зеельмайн.

* * *

Праздник кончился, но архипелаг Трех ветров об этом еще не знал.

Весь Бедельти, сверху донизу, был охвачен буйным весельем. Гуляющие торопились успеть то, чего не успели вчера, ночью и утром. Кто-то пел, кто-то пил, чуть ли не все танцевали. Летняя жара сдвинула понятия о приличиях — женские юбки стали короткими, вырезы глубокими, в Верхнем Бедельти несколько девиц залезли в фонтан и вылезли в мокрой насквозь одежде, публика рукоплескала. Жонглеры и уличные маги, музыканты и танцоры, гадалки и фокусники развлекали народ прямо на улицах, и люди бросали мелочь им в шляпы. Лоточники торговали всякой всячиной, проталкиваясь сквозь толпу. С высоты полета — скажем, драконьего, — гуляющая публика представала единым пестрым варевом, медленно текущим по улицам ошалелого городка.

Попадались и отдельные элементы, не сливающиеся с толпой. Например, на крыше гостиницы «Корона» некоторое время фальшиво пел смуглый усатый сударь в штанах и жилетке на голое тело. Когда рассерженный хозяин послал слуг снять безобразника с крыши, тот перелетел на соседнюю и был таков. Много шума наделал другой сударь, в руках у которого взорвалось яблоко, как первосортный фейерверк. Грохота и вони было на всю округу, а незадачливого мага пришлось уносить на носилках, потому что с перепугу он лишился чувств. По улицам свободно разгуливали мужчины и женщины со звериными головами, и непонятно было, где магический морок, а где искусная маска. А кое-кто и без маски, и без иллюзии выглядел странно. Еще там и сям замечали двух великанов, южанина и северянина, которые то пили пиво в одном кабачке, то вино — в другом, а то и просто шатались по городу и разглядывали публику, вроде кого-то искали. Это были Харракун и Ноорзвей, южный и северный ветры в человеческом обличье. Рассказывали и такую историю, будто один гуляка, расхрабрившийся от выпитого, крикнул им:

— Эй, ветры, а ну подуйте на меня! Жарко!

Харракун усмехнулся, Ноорзвей прищурился, и наглеца сдуло, как пушинку. Его потом обнаружили на корабле капитана Кранджа, стоявшем посреди залива. Капитан отправил его на берег шлюпкой, и по пути протрезвевший гуляка все твердил: «Как пушинку! Как пушинку!», а оказавшись на твердой земле, заплакал от радости.

Впрочем, сомнительно, чтобы история была правдивой. Никто не видел, как он летел по воздуху — видели только, как кого-то выгружали из шлюпки.

За час до полудня началось большое праздничное шествие — завершающий карнавал праздника смены сезонов. От набережной вверх двинулась колонна, проползла змеей по улицам и переулкам портового района, с воплями и песнями одолела подъем из Нижнего Бедельти в Верхний, прошла под барабанный бой и завывание труб по бульварам и улицам верхнего города и вывернула к центральной площади. В небе кувыркался дракон, его движения повторяли огромные, яркие воздушные змеи, и сверху на город сыпались конфетти. Все, на ком были костюмы, присоединялись к шествию, публика смешалась окончательно, рыбаки обнимали танцовщиц, цветочницы висли на арлекинах, мальчишки ходили колесом.

Кто предпочел смотреть на карнавал со стороны, тот загодя занял места на балконах домов по пути шествия или на центральной площади. И наконец голова колонны достигла площади, гром барабанов сотряс толпу, оглушительно и хрипло завопили трубы. Карнавал двигался поперек площади по ограниченному деревянными щитами коридору — сверху казалось, что пеструю нить продевают сквозь кольцо. Перед публикой, сидящей на возвышении для знати и стоящей просто так, прошли все лики праздника, красивые и уродливые, все костюмы, яркие и многоцветные. По другую сторону площади колонна распадалась, превращалась в толпу, и большинство людей возвращались обратно, становились из участников представления зрителями.