Перстень без камня - Анна Китаева

Сделав глоток, он в дополнение к хронометру сажал перед собой зевающую жабу, чтобы не думать, что проклятый механизм испортился — потому что чем ближе к полудню, тем сильнее растягивалось время, рискуя остановиться совсем. И наконец жаба зевала в последний раз, хронометр соглашался с ней, да сударь Кааренбейм и сам ощущал неприятную дрожь во всем теле, когда магия исчезала — но должен был проверить. Он брал тоненькую лучинку и произносил малое заклинание огня, одно из немногих подвластных ему. Ничего не происходило. Иногда он для верности пробовал еще. Магии не было. Тогда начальник тюрьмы, хекнув, залпом опрокидывал стопку, слезы выступали на глазах, он вытирал их жестким обшлагом рукава, и чувствовал, как страх уползает на место, в подземные казематы разума.

Так было каждые полгода в течение многих лет. Настойки в бутыли оставалось еще примерно на треть.

И сегодня сударь Кааренбейм ни в чем не отступил от ритуала.

Хронометр отмерил полдень. Зевнула равнодушная жаба. Начальник тюрьмы прислушался к себе, но противной дрожи, отмечающей уход магии, не заметил. Страх, усевшись ему на шею, запустил в загривок ледяные когти. Кааренбейм выждал еще минуту, взял лучину, шепнул слово, означавшее «Зажгись!»

Веселый огонек заполыхал на кончике щепы. Кааренбейм смотрел на него, не отрываясь. Спохватился, загасил. Встал с кресла. Сильно шумело в ушах. Он взял стопку с настойкой, поднес было ко рту, раздумал, поставил обратно.

Случилось.

Кто-то закричал в коридоре: «Сударь начальник! Сударь начальник!», забарабанил кулаками по двери.

Кааренбейм размеренно, методично спрятал бутыль и хронометр, вылил содержимое стопки в чернильницу, спрятал и стопку, спихнул со стола глупую жабу. Прислушался к себе.

Страха больше не было. Сбежал.

* * *

— Пусть захлопнут створки, как устрицы, и не высовываются, — буркнул капитан.

Селедка послушно донес его повеление в кубрик, куда забились матросы.

Посвященные остались на палубе втроем.

Солнце палило нещадно. Море застыло бирюзовым стеклом — штиль. Паруса обвисли, как тряпки на заборе. Якорь был поднят. «Гордость Севера» замерла в ожидании.

— Действуйте, Столь, — коротко поклонился капитан Крандж.

Маг небрежно вернул поклон, раскрыл обе ладони и зашептал что-то неровно и быстро, с придыханием. Ручные ветерки вспорхнули с его рук. Первым зашевелился, наполняясь воздухом, фор-стеньга-стаксель. Вслед за ним натянулись полотнища прямых парусов. Барк вздрогнул и двинулся с места. Капитан закусил ус. Было что-то обидное для него в том, как легко «Гордость Севера» слушается чужого человека. Пусть мага, пусть единомышленника и единоверца, пусть с его капитанского позволения, и все же — обидно.

Огромный трехмачтовик скользил по глади вод легко, как рыбацкая шхуна, и тихо, как во сне. Крандж подумал, что так, наверное, чувствует себя капитан Атен, когда отдается полностью во власть магии. Легко быть призраком. Поздно бояться и не надо принимать трудных решений.

Шептались в вантах, тихо посвистывали работящие ветерки. Барк вышел из бухты и теперь огибал Волка с поднятой к небу заостренной мордой. По правому борту медленно скользили мимо желтые скалы. Капитан невольно проследил за взглядом Волка и вздрогнул, увидев ряды домишек — высоко, на самом верху отвесной стены. Дико было думать, что даже если кто-то смотрит оттуда прямо на них, все равно видит лишь море, спокойное и безлюдное. Магия Столваагьера хранила их невидимыми.

Золотой остров остался позади. Прямо по курсу лежала хмурая громада Монастырского.

И неизвестность.

* * *

— Рассаживайтесь, судари и сударыни, — говорил церемониймейстер Томто Бон, поджимая губы.

Маленький южанин был похож на воробья в непогоду, такой же нахохленный и серьезный. Впрочем, дело свое он знал. Надо полагать, не существовало в мире события, относительно которого Томто Бон засомневался бы в протокольном порядке его проведения. Вот и сейчас он прекрасно представлял, что делать. Муниципальный совет Бедельти обычно проводил собрания неполным составом, и уж никогда на памяти нынешних членов совета на заседании не присутствовал король. Поэтому собирались горожане в одной из комнат муниципального дома, которых всего-то было три — и самая большая могла вместить от силы десять человек. Томто Бон ненадолго задумался и изрек:

— Положение исключительное, судари. Исключительными положениями ведает королевская почта. Собрание муниципального совета будет проходить в здании почтового управления.

Возражений не было.

Орвель дор Тарсинг с любопытством поднялся на крыльцо. Обычно он вызывал королевского почтальона к себе. К тому же, во дворце почта занимала целый флигель, и туда Орвелю случалось заходить. А в городском здании почтового управления король никогда не был. Горожане последовали за монархом с большой опаской. Они тоже здесь не бывали и, судя по выражениям лиц, предпочли бы и не бывать никогда. Впрочем, ничего особенного внутри не оказалось — коридоры да комнаты. Здание находилось недалеко от порта, и почта делила один большой склад с таможней. Склад был почти пуст. Собственно, там и разместилось собрание. Почтальоны принесли пару столов и достаточное количество стульев, а также керосиновые лампы. Еще они раскатали по периметру бухту толстого каната. Орвель полюбопытствовал, зачем, и Йемителми ответил:

— Защита.

Король подумал, что это большая удача — иметь в распоряжении людей, привычных к магии и умеющих действовать в подобных условиях. Ему самому больше всего хотелось сбросить наконец опостылевший звериный облик… а ведь неприятности только начинались. Орвель не удержался и нервно зевнул, обнажив желтоватые клыки. Скорей бы уже нашли перстень… Он поискал взглядом Трину. Девушка сидела в неудобном на вид кресле и выглядела уставшей. Орвель просил ее уехать во дворец отдыхать, но она захотела непременно участвовать в собрании.

— Рассаживайтесь, рассаживайтесь, — повторял Томто Бон. — Все заняли места? Прошу вашего внимания, судари и сударыни. Сейчас сударь главный королевский почтальон сообщит нам крайне важные сведения.

Йемителми встал, поприветствовал собрание коротким поклоном и заговорил. Орвель дор Тарсинг почтальона слушал невнимательно, зато внимательно смотрел на лица присутствующих. Как эти люди встретят тревожные новости? Кто впадет в панику? В истерику? Кто возмутится, начнет проявлять недоверие? Где у них слабые места? А где, наоборот, сильные? Кто окажется полезен, на кого можно положиться?

Два члена муниципального совета отсутствовали, и король жалел об этом. Орвелю не доставало сударей Дрейка и Майзена. Разумеется, дракон не поместился бы в помещении склада, а сударь Майзен предпочел оставаться с приятелем. Йемителми уже сказал им то, что повторял сейчас остальным.

— Перстень вовсе не сломан, — бесстрастно сообщил главный почтальон. — Его украли. На пальце у короля вы видите подделку.