Моя строгая Госпожа - Эрик Романидис

Дамиана застыла словно статуя на троне, через отверстия в маске спокойно и внимательно разглядывая двоих пленников, закованных в цепи и брошенных к ее ногам. Царица в своем роскошном одеянии, украшенном драгоценными камнями, сидящая на этом мрачном троне, казалась прекрасным бриллиантом в оправе из черного оникса. Рогатая маска богини Гекаты скрывала ее лицо, но не было сомнений в том, что она улыбается, разглядывая свою добычу.

Когда стражники скрылись за тяжелой черной дверью, Дамиана провела еще некоторое время без движения, глядя, как пленники, звеня оковами, выпрямляются и осторожно осматривают странное место, в котором они очутились. Стилетто и Ангелика переглянулись, они были обнажены, их руки и ноги были закованы в цепи, а горло стягивали тугие кожаные ошейники. Во взгляде Ангелики мелькнуло отчаяние, она хотела сказать что-то, но в эту минуту существо на троне пришло в движение. Грудь Царицы под расшитым хитоном всколыхнулась, голова откинулась чуть назад, и жестокий женский смех, усиленный и искаженный театральной маской, огласил пустой зал. Дамиана прекратила смеяться так же неожиданно, как и начала. Она покинула трон и, гулко грохая котурнами, подошла к своим новым рабам, которые рефлекторно склонились при ее приближении.

В своем роскошном облачении жестокая Царица больше не выглядела как простые смертные. Ее хитон переливался и играл драгоценными камнями, атласный плащ обволакивал белоснежное тело подобно сложенным крыльям диковинной птицы, а высокий остроконечный воротник наводил на мысли о злых волшебницах и жестоких королевах, похищающих детей в старых сказках. Она медленно обошла пленников широким полукругом, надменно посматривая на своих поверженных врагов, жалких, голых, напуганных. Возвышаясь над ними на своих театральных котурнах, в сияющей металлом и драгоценностями рогатой маске, Царица казалась великолепным божеством титанического роста на фоне скорчившихся коленопреклоненных рабов. Дамиана, наконец, остановилась, и ее голос, гулкий и звенящий сталью, разнесся под сводами зала:

– Жалкие люди! Вы забыли, что вы всего лишь ничтожные рабы! Кем вы себя возомнили, когда решили украсть черный огонь с моего Олимпа?

Она указала хищным ногтем наверх, туда, где за сотнями футов камня царапал небо острый шип одинокой скалы. Пленники стояли перед ней на коленях, не в силах поднять взгляд на свою мучительницу.

– Наверное, вы думали, что вы – титаны!

Дамиана вновь рассмеялась. В сочетании с божественно бесстрастным металлическим ликом, скрывавшим ее лицо, этот смех звучал вдвойне безумно.

– Великий Прометей был титаном. Он пошел на дерзкое преступление против воли богов. Он, не испугавшись ужасного наказания, украл огонь, чтобы подарить его всему миру. А вы… всего лишь жалкие людишки со своими мелочными желаниями и лживыми принципами. Что вы хотели сделать с этим огнем? Трусливо задуть его, испугавшись его силы, превратить его в маленькую безопасную искорку, чтобы потом сидеть и греть об эту искорку свои вечно озябшие ладони, потому что ваши сердца давно остыли и в них нет ни капли огня.

Царица еще раз презрительно взглянула на рабов и, запустив правую руку в курчавые волосы Стилетто, а левую в белокурые пряди Ангелики, грубо потянула их вверх, заглядывая в лица черными провалами своей маски.

– Я помню все так, словно это было вчера. И тебя я помню, маленький грек, и то, как ты стонал тогда, беспомощный в моих сильных руках. И, я вижу, ты помнишь тоже. Отлично, тебе пригодится это, потому что тебе придется повторить все эти стоны сегодня!

Дамиана отвела в сторону полу тонко расшитого плаща, высвобождая закрепленный на ее бедрах огромный, блестящий идеально отполированным мрамором, искусно сделанный фаллос. Госпожа резко дернула пленников за волосы, запрокидывая их лица наверх, к плохо различимому во тьме потолку зала, и плотоядно улыбнулась под холодным металлом маски, услышав стоны боли и страха.

– Да, познакомьтесь с моим орудием. Сегодня вас будет карать этот мраморный жезл, и поскольку вы небезразличны друг другу, я позволю вам разделить эту сладкую пытку, так будет намного интересней.

Произнеся глумливым тоном эти слова, Дамиана разжала пальцы правой руки, и Стилетто, звеня цепями, рухнул на гладкий черный пол. Теперь она целиком обратилась к Ангелике, покачивая у нее перед носом чудовищным членом, она провела ладонью по ее бледному лицу, мягким нежным губам и, заглядывая в испуганные голубые глаза, начала говорить, с затаенной, все более прорывающейся наружу злобой:

– Неужели ты, сестрица, думала, что я позволю такой маленькой, ничтожной шлюшке, как ты, и этому мелкому одноглазому воришке разрушить мое царство любви и боли, которое я создавала столько лет? Неужели ты настолько глупа? Мне было больно смотреть, как пройдоха пробирается в ваши слабые сердечки и плавит их, словно лед. Да так, что вы все потекли, как малолетние сучки, забыв про разум и даже про элементарную бе-зопасность! Вместо этого вы устроили состязание, каждая хотела заполучить его, сделать его своей игрушкой! Но вместо этого игрушка покорила вас, одержала верх над каждой! А тебя и вовсе сломала! Но ничего, я знаю способ привести вас всех обратно в чувство!

Увлеченная гневной речью, она лишь краем глаза заметила, что Стилетто медленно пытается встать, стараясь не грохотать железными оковами. Не отпуская белокурые волосы Ангелики, Дамиана наотмашь ударила грека по лицу, тот со стоном повалился обратно на пол и затих. Царица нетерпеливо вернулась к бывшей соратнице, обрушив на нее всю свою ярость:

– И я верну вас в чувство! Клянусь богами, сегодня вы раскаетесь в своих жалких потугах навредить мне. А если нет… Что же, значит, Посейдон получит пару приятных подарков, завернутых в простыни. Так что советую быть посговорчивей, сестрица!

После этих слов Дамиана с силой потянула обнаженную пленницу за волосы, и когда ее губы раскрылись в болезненном стоне, мучительница грубо пихнула титанический фаллос в ее нежный приоткрытый рот, так что Ангелика закашлялась, борясь со рвотными позывами. Дамиана же, скривив рот в самодовольной гримасе, принялась жестко двигать своими затянутыми в кожаную сбрую мускулистыми бедрами, вызывая у жертвы ритмичные глухие стоны.

Розовые пальцы вечно юной Эос огладили шершавые камни острова, расцвечивая их теплыми красками жизни. Шум моря сейчас казался удивительно тихим и умиротворяющим, тонкие стволы кипарисов и старые кусты можжевельника наполняли воздух упоительным ароматом свежести. Все вокруг дышало невероятной чистотой и негой. Особенно ярко, будто умытые дождем, сверкали стекла в окнах дворца, выцветшие камни ступеней и дорожек поблескивали золотистыми песчинками, небо с умилением щурилось, выгибаясь над сушей и прибоем ярко-голубым куполом. В мире, который просыпался на Стили этим утром, не было и не могло быть страха, унижения и боли – здесь царили только покой и нежные поцелуи ветра.

Однако реальность не любит книжных фантазий, и любая сказка рано или поздно заканчивается совсем не так, как ожидалось.

Дворец Пяти Цариц был настоящим произведением архитектурного искусства. И хотя имя того человека, который его спроектировал, навсегда погребли кучи пепла от сожженных документов, только слепой не признал бы его мастерства… Ну, или тот, кто просто не знал, каким количеством секретных комнат, потайных ходов и скрытых дверей изобилует это изящное и даже минималистичное на первый взгляд строение.